Измена. (не ) Его невеста - Лада Зорина

class="p1">Он успел вернуться к столу за мгновение до объявления. «Ангелок», завидев его, вся так и скукожилась. А стоило ему протянуть к ней руку — как будто искренне испугалась.

Почему? С чего ей пугаться? Что-то скрывала? Ну не муки же совести.

Пожалуй, она была бы не прочь, если бы кто-нибудь сегодня действительно покусился на жизнь и здоровье её новоиспечённого мужа. И она тут не единственный выгодополучатель.

Сколько в толпе крылось тех, кто явился сюда, чтобы прощупать обстановку и примериться, куда выгоднее вонзить свои зубы. Так, чтобы жертва подёргалась совсем чуть и поскорее истекла кровью.

Сегодня с утра охране удалось засечь кое-какую подозрительную активность, позже оказалось — ложная тревога. Но это не значит, что настало время расслабиться.

Наблюдать и ожидать всего — этот режим он отключит только когда за ним закроются двери его особняка. Только тогда он позволит себе короткую передышку.

А пока…

Его ладонь легла ей на спину, и она тут же выпрямилась, будто кол проглотила. Будто его прикосновение её обожгло.

Ей страшно? Неприятно? Противно?

От этих мыслей он ощутил порыв непонятного раздражения.

Пусть привыкает — впереди у них долгая гастроль. Им ещё чёрт знает сколько предстоит играть до тошноты счастливых супругов.

— Улыбайся, — процедил он.

Она взметнула на него озадаченный взгляд:

— Что?

— Улыбайся. Выглядишь так, будто присутствуешь на собственных похоронах.

— Будто?

И он усмехнулся её выпаду.

— Ты отхватила самого желанного холостяка в округе. Веди себя соответственно.

Он почуял дрогнувшую в его руке ладонь и поспешно сжал пальцы. Не сбежишь, маленькая бродяжка.

Голубые глаза сверкнули:

— Я с радостью уступлю эту привилегию любой, которая пожелает оказаться на моём месте. Да хоть твоей рыжей пассии.

Он привлёк её ближе — под пальцами не обнаружилось ни шнуровки, ни уса, ни жёстких рёбер корсета.

Не врала. Стройная от природы.

И — не врала. Она с радостью обменялась бы ролями с любой из армии тех, кто бросал на него сегодня завистливые взгляды.

Сколько ещё раз она не солгала. А сколько — солгала, прикидываясь ангелочком? Сколько лжи за этим небесно-голубым взглядом?

— С тёткой своей болтала?

— А это запрещено?

— О чём?

— О еде и напитках.

— Я очень надеюсь, что мы не ударили в грязь лицом перед твоими драгоценными родственниками.

— Ты действительно об этом переживаешь?

— Советую не смотреть на меня так, будто хочешь вцепиться в меня прямо здесь, при свидетелях. В твоих же, поверь, интересах изображать из себя, ну, знаешь… невесту.

— Жену, — неожиданно поправила его она.

Глеб скривил губы:

— Входишь во вкус?

— Пытаюсь смириться.

— Хреново выходит.

— Извини, — процедила она тоном совсем не извиняющимся. — Врать не приучена. И притворяться — совсем не моё.

Это, пожалуй, лучшая шутка, какую он слышал за сегодняшний вечер.

— Тогда предлагаю заканчивать этот откровенно слабо сыгранный фарс, — он взял её за руку и, не дожидаясь, пока стихнет музыка, сделал знак распорядителю.

Представление на сегодня окончено. Гости, конечно, поймут. Новобрачным не терпелось остаться наедине.

Как-никак впереди у них первая брачная ночь.

Глава 12

Уваров тащил меня прочь из шатра, на выходе из которого нас уже поджидало роскошное авто.

— Куда мы…

— Садись, — велел он и таки снизошёл помочь мне с пышными юбками, бесцеремонно скомкав из и запихнув в салон вслед за мной.

Дверца хлопнула, а через минуту авто уже мчалось куда-то, оставляя позади сказочно красивые декорации, в которых сегодня разыгрался фарс, не достойный ничего, кроме сожаления.

Я очень устала, и этот внезапный побег на самом деле стал для меня освобождением — я наконец-то позволила себе ссутулиться и медленно выдохнуть. Сидевший рядом Уваров отвернулся к окну, и я не стала донимать его расспросами. Я настолько выдохлась, что мне было почти всё равно, куда и почему мы так стремительно сбежали.

Переведя дух, я принялась выдёргивать из причёски бесконечные шпильки и потратила на это утомительное занятие почти весь остаток пути. И когда на подоле собралась целая горка проклятых железячек, авто вкатило нас на подъездную площадку Уваровского особняка.

Я и не думала, что когда-нибудь буду так рада видеть его обширный элегантный фасад из серого камня.

Это значит, сейчас меня наконец-то оставят в покое, я вылезу из своих белоснежных доспехов, приму долгожданный душ и…

Дверца открылась, шофёр подал мне руку, но дальше всё пошло совсем не так, как я себе представляла.

В сгустившихся сумерках особняк выглядел… необитаемым. Только наружное освещение и сумрачный свет кое-где в окнах второго этажа.

Я обернулась на подставившего мне локоть Уварова и машинально вцепилась в него:

— А… что-то случилось?

Он бросил беглый взгляд на окна и кивнул:

— Случилось. Траур по моей прежней жизни.

У меня даже рот приоткрылся от удивления. Что за больные шутки?..

— Это… это так твоё окружение свадьбу решило отметить?

— Нет, — он потащил меня к крыльцу. — Это моё распоряжение. В доме сегодня никого нет, кроме самой необходимой прислуги.

Я всё ещё пыталась сообразить, почему и зачем этому странному человеку пришло в голову отдавать подобные распоряжения, когда мы поднялись на второй этаж и он направился в крыло, где я прежде никогда не бывала.

— Но моя комната в другой стороне…

Уваров никак не отреагировал на моё напоминание. Дошагал до двустворчатых дверей с изящной отделкой, отпустил мою руку, распахнул их и отступил, пропуская меня внутрь.

— Входи, — велел он. — Не торчи на пороге. Теперь это твоя комната. Все твои вещи уже перенесли.

Мне ничего не оставалось. С его исключительно приказным тоном спорить было бы бесполезно. Я вошла. И остановилась как вкопанная, пока он стаскивал с себя пиджак, нетерпеливо избавлялся от бабочки и расстёгивал верхние пуговицы своей белой рубашки.

Обширнейшая гостиная с окнами в сад поражала богатством отделки, но сейчас поразило меня вовсе не это, а видневшейся через распахнутую внутреннюю дверь хозяйская спальня — не менее роскошная, с неприлично широкой двуспальной кроватью.

Это никак не моя спальня, это… это наша спальня. Спальня женатой пары, кем мы отныне являлись, хотелось мне того или нет.

— У нас… здесь… здесь есть вторая постель? Или диван? Или… или софа какая-нибудь?

Он остановился у кресла, в которое скинул свой пиджак, сунул руки в карманы брюк и смотрел на меня так, будто я отколола какую-то исключительно забавную шутку.

Я пыталась бесстрастно смотреть на него в ответ, но почему-то никак не могла сосредоточится. От его внушительной фигуры веяло угрозой — ощущение было такое, будто я очутилась в одной клетке с опаснейшим зверем, который, быть может,