Прислушайся к музыке, к звукам, к себе - Мишель Фейбер

выходил из строя, и музыка утрачивалась навсегда. Если же записывать музыку на магнитную ленту, она может служить «материнкой» для новых и новых дисков, позволяя производить следующие взамен изношенных. Кроме того, ОСШ у магнитной ленты гораздо лучше. Присутствует тихое шипение, но никаких дополнительных шумов, присущих восковым цилиндрам и грампластинкам.

°°°

На этом этапе любители винила делают первую логическую ошибку.

«Винил – это то, что мы называем форматом без потерь, – заявляет специалист по технологиям Мэтью Хьюз в статье „4 причины, почему винил лучше цифры“. – При записи пластинки не теряются данные. Звук получается таким, каким его задумал создатель или группа».

Представление, что на виниловую пластинку каким-то образом можно записать чистые, ничем не опосредованные намерения создателей музыки, без конца повторяется адептами. Они указывают, что цифровое воспроизведение требует перекодирования музыки в бездушные «нули и единицы», в результате чего получается математический симулякр человеческой деятельности. Винил же якобы передает всю плоть и кровь прямо в уши органическому получателю.

Все это чушь.

Во-первых, почти вся музыка после Второй мировой войны записывалась с помощью микрофонов – они тоже разбирают производимые нами звуки на части и перекодируют их в электрические импульсы. «Бездушность», если уж называть это так, начинается именно с этого.

Во-вторых, музыка, которая не относится к классике или традиционным народным жанрам, почти наверняка записывается при участии электрических инструментов. Опять же, «органическая» деятельность (например, палец, перебирающий струны) конвертируется в электрические сигналы: мы слышим не палец и не струну, а уникально модулированный набор электрических импульсов, состоящих из звуков дерева и металла самого инструмента, усилителя, к которому он подключен, а также любых педалей и других источников спецэффектов, используемых музыкантом. Запись этих электрических сигналов – задача, с которой можно справиться бесконечным множеством способов, в зависимости от мнения артистов, технической сноровки продюсеров и звукорежиссеров, параметров оборудования и так далее.

Вам нужна только «натуральная» музыка? Спойте колыбельную своим детям или сходите на вечернюю службу в местной церкви.

В-третьих, давайте посмотрим внимательнее, что собой представляет пластинка и как она работает. Виниловый диск – это блинчик, который испекли на заводе из пластифицированного поливинилхлорида. Оригинальная пленка (или цифровой файл – большинство современных виниловых пластинок записываются именно с них) издает свои вибрации, и они путем гравировки наносятся на полурасплавленный ацетат с помощью токарного станка. Затем получившийся диск используют для создания металлического «негатива» (заготовки, на которой места, соответствующие бороздкам, наоборот, выступают), и уже с него штампуются тысячи дисков на продажу, до тех пор, пока заготовка не износится и не потребуется сделать новую.

Многие виниловые записи музыки, созданной в 1950–1960‐х, а затем переизданной в 1970‐х, 1980‐х и 1990‐х, изготавливались из негативов, которые никогда не «слышали» оригинальной пленки, поскольку она была утеряна или выброшена. И даже если пленка еще существовала, она подвергалась разрушению из-за содержащегося в ней оксида железа, который при неправильном хранении со временем превращал ее в заплесневевший мусор.

Однако давайте сохранять оптимизм. Допустим, заготовка была хорошая, не дефектная и не изношенная, ее произвели из сохранной пленки, а не из липкой рухляди, извлеченной из старой ржавой жестянки. На выходе вы получаете свеженькую виниловую пластинку с частотой вращения тридцать три и одна треть или сорок пять оборотов в минуту. Красивая блестящая штуковина из поливинила, с пылу с жару.

Когда пластинка остыла, вы можете взять ее в руки и разглядеть внимательно. Вы увидите, что на каждой стороне имеется спиральная канавка с тысячами микроскопических выпуклостей и впадин. Дома, когда вы поставите пластинку в проигрыватель на скорости тридцать три и одна треть или сорок пять оборотов в минуту и опустите иглу (обычно из маленького кусочка алмаза, рубина или сапфира), которая станет скользить по канавке, музыкальные вибрации начнут воспроизводиться, хоть и очень слабо.

Этот едва слышный шепот (который вы получите с пластинки в «первозданном» виде, если попытаетесь проиграть ее, забыв включить усилитель) проходит через множество компонентов оборудования – картридж, тонарм, клапаны или схемы в усилителе, колонки – и тогда, наконец, превращается в громкое, живое подобие оригинального звучания.

Но не спешите радоваться.

Игла, движущаяся по канавке, ударяется, дрожит и царапает контуры ландшафта – именно для этого она и нужна. Каждый раз, когда она проделывает это путешествие, происходит износ. Представьте себе казаков, идущих маршем через каменистое поле, сотни раз подряд, в подбитых железом сапогах. В итоге поверхность поля изменится.

Первый раз, когда вы проигрываете виниловую пластинку – это ее лучший раз. Почти неизбежно на ней с самого начала присутствуют нежелательные хлопки, щелчки и шорохи, поскольку расплавленный поливинилхлорид подвержен разным производственным дефектам – появлению пузырьков, неравномерности нагрева и охлаждения, примесям в самом ПВХ. Каждое воспроизведение причиняет пластинке новый ущерб.

Поклонникам классической музыки – первой категории широкой публики, которая избавилась от винила и заменила его компакт-дисками, – отказаться от пластинок было несложно. В классической музыке часто встречаются интерлюдии, требующие полной или почти полной тишины, в которой хлопки, щелчки, потрескивание и шипение винила чересчур активно себя проявляют. Фанат панка, проигрывающий свой любимый сингл Ramones Blitzkrieg Bop, может даже ощутить прилив удовольствия от этого поверхностного шума, который напоминает, что пластинка принадлежит ему и только ему. Поклонник классики, желающий забыться под сонату Дебюсси, наверняка не испытает той же радости, когда винил примется внезапно шипеть и трещать.

Даже совершенно новая виниловая пластинка к концу каждой стороны будет звучать хуже, чем на первых дорожках ближе к внешнему краю. В 1960–1970‐х участники групп спорили между собой, какие песни следует поместить в начале стороны, а какие ближе к центру. Причина заключалась в элементарной физике: скорость, с которой игла проходит по канавке, возрастает по мере уменьшения радиуса. Поэтому для того чтобы игла не выскакивала из канавки ближе к концу стороны, рельеф дорожки там должен быть менее ухабистым. Поменьше низких частот, поменьше высоких. Больше искусственной компрессии, ограничивающей все средним диапазоном. Меньше глубины в музыке. И если музыкант был достаточно глуп, чтобы пренебречь советами звукорежиссеров, и настоял на меньшем сжатии, игла вылетит.

Само скольжение иглы неизбежно производит шум, накладывающийся на музыку. Вы протаскиваете острый предмет по ухабистой дорожке, а затем прогоняете результат через усилитель. Благодаря умным разработчикам аудиосистем шум в «тихих» местах виниловой пластинки, где ничего не происходит, приглушен настолько, насколько это вообще возможно. Однако приглушенный шум – тоже шум.

°°°

И здесь мы сталкиваемся с еще одной религиозной догмой поклонников винила. От имени всех собратьев Мэтью Хьюз восторгается «теплым, насыщенным звучанием винила с нотками красного дерева». К эпитету «теплый» прибегает