Виктор Цой – уста к небу, уста к земле - Сергей Шкляев

и стремящиеся исполнить волю Божию получают через посещение Христово сердечного МИРА и ответ, и указание к правильному шагу.

Иного пути к Богу и в Его Царство — нет. «Плод ваш есть святость» (см.: Рим. 6, 22). «Да приносим плод Богу» (см.: Рим. 7, 4), — пишет апостол Павел. Это же слышим в Литургии: «Твоя от твоих».

В трезвом уме да с твёрдой рукой стою

В строю.

О трезвости ума поэт спел ответ тем, кто считает его тексты бредом пьяного или сумасшедшего человека. Дважды спев, что он в строю (воинов духовных), бросил умножать слова. Для думающего достаточно сказанного.

Его тексты поражают предельной лаконичностью и сдержанностью, обозначив тему, переходит к другому символу, далее к третьему, всюду, не заботясь «разжевать» смысл, не боится быть непонятым. Таков почерк и Евангельского благовествования. Это язык бесстрастия.

Солнце моё, взгляни на меня…

Где же ты теперь, воля вольная?

Воля вольная — это свобода от греха, насилия страстей, прямо говоря, демонов. К этой освобождённости зовёт Христос. Он говорил: «Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» (Ин. 8, 36). (При условии веры в Него, верности Ему). «К свободе (от греха и диавола) призваны вы, братья» (см.: Гал. 5, 13), — написал апостол Павел.

С кем же ты сейчас

Ласковый рассвет встречаешь?

Ответь.

Это риторический разговор с самим собой, разговор ума, души и духа. Разговор о памяти утраченного рая, «ласковом рассвете» жизни человечества, загубленной грехопадением. О былой близости любящего Бога и неизведанности горечи отпадения от Него. Как иллюстрацию приведу фрагмент стиха иеромонаха Романа (Матюшина-Правдина).

Все в рабстве — личности, народы,

Все позабыли о свободе.

Где Божий Дух, там и свобода,

Без Бога — рабство и на троне.

Поэт и певец спрашивает: «Ответь». Человек, ответь сам себе, не лги себе. Ты Духом Божиим тайно извещён, ты сердцем знаешь ответ. Свобода даруется следующим за Христом с самоотречением. Пойти ли? Или дальше гнить в рабстве, в браке духовном с демонами? Себе ответь.

Хорошо с тобой, да плохо без тебя.

Без благодати плохо духу человеческому, задыхается он.

Голову да плечи терпеливые под плеть,

Под плеть.

Это слова смиренномудрого. Находясь в состоянии богооставленности, человек разумный, со сМИРением (с миром) отдаётся промыслу Божию, который воспринимается человеком то как «пряник», то как «плеть», но всегда являясь всеблагим для человека.

Двойное упоминание о плети созвучно с утверждением «да-да». На нас, неблагодарных и безумных, лучше всего действует плеть в руке Божией. Плеть эта пусть сокрушает гордость и самовлюблённость падшего ума (голову, в символике песни).

Плечи же — для ударов «плети», для необдуманных, молитвой не проверенных и не «одобренных» Богом дел. Они, голова и плечи, стали терпеливыми. «Терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21, 19), — сказал Христос. Терпит тяжкие процедуры и больной, но с пониманием необходимости и с благодарностью ко врачу.

Цой взывает к Солнцу Правды Христу с мольбой: «Взгляни на меня, духовно нищего и уБОГого (у Бога помощи ищущего), дай духовного огня от Духа Твоего Святого. Всё готов претерпеть, лишь бы не лишиться Тебя». Святитель Николай Сербский сказал: «Лучше прожить «несчастье» от Бога, чем прожить человеческое счастье».

Следующая песня из раннего творчества Виктора Цоя. В ней также видим разговор с Богом на особом, сердечном, сокровенном языке.

Дождь для нас

В моём доме не видно стены.

В моём небе не видно луны.

Я слеп, но я вижу тебя.

Я глух, но я слышу тебя.

Я не сплю, но я вижу сны.

Здесь нет моей вины.

Я нем, но ты слышишь меня.

И этим мы сильны.

Припев:

И снова приходит ночь.

Я пьян, но я слышу дождь,

Дождь для нас.

Квартира пуста, но мы здесь,

Здесь мало что есть, но мы есть.

Дождь для нас.

Ты видишь мою звезду,

Ты веришь, что я пойду.

Я слеп, я не вижу звёзд.

Я пьян, но я помню свой пост.

Ты смотришь на Млечный путь.

Я — ночь, а ты утра суть.

Я — сон, я — миф, а ты нет.

Я слеп, но я вижу свет.

Припев:

И снова приходит ночь…

В моём доме не видно стены.

Апостол Павел сказал: «Ибо не имеем здесь постоянного града (города как места обитания), но ищем будущего (и ожидаем)» (Евр. 13, 14). «Наше жительство на небесах». Это он о будущем веке, так как земная жизнь не настоящая, полна нестабильности, угроз и тревог, отовсюду беды, скорби и смерть.

Земная жизнь — не более как экзаменационное помещение, и после экзамена на верность Богу мы покидаем её. Виктор Цой и поёт о том, настоящем, уготованном в Царствии Божием «доме», где нет ничего земного, нет и стен. Не видно стены (границ)…

В моём доме не видно луны.

Поэт созерцает и переживает ночью состояние, описанное в песне. Это время «прихода» луны, но её нет, так как он поёт об ином мире и «доме», о надземном мире. Это время Богообщения, когда молящийся человек как бы уходит от всего земного. Для него земное перестаёт существовать на время. Далее начинается таинство.

Я слеп, но я вижу тебя.

В молитве святые категорически запрещают воображать себе Бога и святых не потому, что это глупо и будет хуже карикатуры, но потому, что это открывает дверь бесам-обольстителям. Это путь к прелести (лести как лжи себе, но в преизбыточной, максимальной и губительной степени). Прелесть, самообман — это замаскированный путь к сладострастию, разврату и самоубийству.

Виктор Цой целомудренно, без лукавства, исключительно правильно пишет, что он слеп относительно воображения Бога, но сердцем (духом) своим видит Его. И его лик духовный знаменуется Светом Божиим, открывающим