Прислушайся к музыке, к звукам, к себе - Мишель Фейбер

°°°

И даже это не предел для магии науки.

Изобретя звукозапись, мы устанавливали наши микрофоны, восковые цилиндры и магнитофоны в помещениях, которые хорошо отражают звук, – волшебных пещерах, чьи свойства мы надеялись использовать. Но это продлилось недолго. Вскоре мы обнаружили, что этот удивительный акустический эффект легко воспроизвести с помощью оборудования. Оказалось, что нет нужды напрягаться. «Эхо» может быть просто ручкой на консоли.

В современной звукозаписи мы научились имитировать почти любую физическую среду. Подземный переход, альпийские горы, подводная лодка, готический собор – что бы вам ни пришло в голову, все это можно симулировать. И чтобы получить доступ к этим чудесам, вовсе не обязательно платить за аренду дорогой профессиональной студии. Домашнее оборудование, доступное любому музыканту, лабающему инди-рок или фолк, способно обеспечить эффект пещеры в крошечной спальне, набитой звукопоглощающими подушками и трикотажем. Хотите звучать как лесная фея или григорианский монах – пожалуйста. Вам нужна атмосфера прокуренного блюз-клуба в 1948 году – без проблем. А если вам угодно изобразить доисторического человека в гулкой пещере, вы можете выбрать, сколько раз отразится от стен ваше уханье – один, два, и так до бесконечности.

Наконец-то мы освободились от оков времени и пространства.

°°°

Мне нравится эта свобода. Моя книга почти полностью выросла из любви к этой свободе.

Но я не могу не чувствовать зуд и дискомфорт от клея, которым крылья приклеены к спине

Сила шума

Вы знаете, что у меня тиннитус, хотя могли уже и забыть. Но я об этом забыть не могу. Звон в ушах неотступно преследует меня с того самого момента, как вы начали читать эту книгу.

Это не лишает меня желания наслаждаться музыкой или слушать изысканные звуки, которыми мир окутывает нас каждый день, – песни птиц, шорох листвы, лепет ребенка. Когда я печатаю, мои пальцы стучат по клавиатуре, издавая «пластиковые» звуки, которые так сильно отличаются от бакелитовых и металлических звуков старых печатных машинок. Я не назвал бы эти звуки прекрасными, но благодарен за то, что могу их слышать.

Я благодарен за все физические возможности, которыми пока еще обладаю. Надеюсь, вы тоже, каково бы ни было состояние вашего здоровья. У моей подруги Джен генетическое заболевание, которое однажды приведет ее к слепоте, вопрос лишь в том, когда. У нас есть друзья, которые перенесли инсульт и больше не могут говорить. Моя покойная жена страдала от двух зол сразу – рака и химиотерапии, которые затрудняли ходьбу и в конечном итоге сделали ее невозможной. Теперь, спустя годы после смерти Эвы, я испытываю горячую благодарность за то, что могу передвигаться. Каждый раз, поднимаясь по лестнице, я живо вспоминаю устремленный вверх, полный отчаяния взгляд жены.

Обучаясь на медбрата, я прошел курс британского жестового языка. Теперь я его подзабыл, и если верить Google, в США используют другую, гораздо более сложную систему, поэтому я надеюсь, что мне никогда не придется общаться с глухими американцами.

Кстати, я вам еще не рассказывал, что когда-то был глухим австралийцем.

°°°

Мне вспоминается ленивый летний день 10 июня 1983 года в моем старом районе Мельбурна. Если быть точным, это пригород Сент-Килда, расположенный на побережье, и дело было лет за десять до того, как он стал респектабельным. Там располагалось множество кебабных, ломбардов, закусочных, порнографических книжных магазинов, борделей и один Бальный зал в отеле Seaview, где я накануне вечером побывал на концерте группы The Birthday Party. Это был их последний концерт, хотя тогда я этого не знал. Я знал только то, что на следующее утро после концерта проснулся глухим.

°°°

Глухота, как и слепота, может иметь различные степени и проявляться очень по-разному. Главное – осознание, что люди вокруг живут в совсем другом мире, чем вы.

Я шел по Фицрой-стрит, где пенсионеры, наркоманы и готы нежились на солнышке, болтая друг с другом. Их, судя по всему, совсем не беспокоил порывистый звуковой ветер, дувший вокруг меня и порождавший неотступный приглушенный гул, который не пропускал обычные уличные звуки в мой мозг. Моя походка была странной, ноги ступали по асфальту не так, как должны. Я вертел головой в попытке найти такое положение, в котором глухота отступит и шум в ушах утихнет. Наркоманы, вероятно, думали, что у меня ломка.

Недалеко от продуктового магазина я увидел, как мне навстречу идет худой парень. Он вел на поводке маленькую собачку, которая трусила перед ним на тонких дрожащих ножках. Его звали Дес Хефнер, и он был барабанщиком на вчерашнем концерте. Я хотел было поздравить его с успехом – он вышел на замену в последний момент вместо постоянного барабанщика The Birthday Party Мика Харви, который отказался лететь к нам из Англии, так что партии пришлось разучивать в большой спешке, – но решил воздержаться и просто молча дал Десу и его собачке пройти. В тот день я разговаривал с несколькими людьми, но на самом деле не слышал ни их, ни себя.

Я не сомневался, что скоро приду в норму, отчасти потому, что мне было двадцать три, а в двадцать три все так думают, и отчасти потому, что мне попадались статьи о людях, у которых после особенно громких концертов слух пропадал «на несколько дней». Я прикинул, что это от сорока восьми до семидесяти двух часов. Я и раньше бывал на громких концертах, но мне всегда удавалось выбрать место подальше от колонок. На концерте The Birthday Party все стояли и было довольно тесно, я оказался в первых рядах, и сзади напирали другие слушатели. При всем желании отойти подальше не получилось бы. В какой-то момент давка стала такой сильной, что меня прижали грудью к краю сцены, и я испугался, что сломал ребро.

В итоге мне пришлось взобраться на сцену и сидеть там, пригнувшись как можно ниже, чтобы дать понять: я не жажду внимания, а просто оказался в неудобной ситуации. Я был менее чем в метре от обутой в черный ботинок ноги Трейси Пью, наяривавшего на бас-гитаре. Трейси выглядел довольно сурово, и ботинки у него были остроносые, но, к счастью, ему было не до того, чтобы меня пинать.

Как бы то ни было, в итоге я пострадал от музыки. От того места, где я сидел, было рукой подать до колонок, мембраны которых подрагивали в такт аккордам Hamlet (Pow Pow Pow). Грохот был настолько всепоглощающим, что я не мог даже уловить связь между вибрацией в колонках и звуком, долбящим у меня в