Прислушайся к музыке, к звукам, к себе - Мишель Фейбер

Рондо, аллегро и вариации Моцарта, собранные Кэмпбеллом на первом диске Music for Newborns: A Bright Beginning предназначены для «пробуждения и стимуляции мозга»: изможденные родители могли утешиться тем, что их чрезмерно бодрый младенец хотя бы умнеет с каждой минутой. Эти оживленные композиции дополняются «умиротворяющими серенадами, которые нежно подготовят новорожденного ребенка (и новоиспеченных родителей) к глубокому, качественному сну…» Кэмпбелл выпустил широкий ассортимент компакт-дисков в таком духе – разнообразные серенады, анданте, адажио и ларгетто в подборках под названием Music for Babies Vol. 1: From Playtime to Sleepytime или Music for Babies Vol. 2: Nighty Night.

Такого рода предпринимательские идеи существовали еще на заре развития звукозаписи, а со временем был освоен весь классический репертуар – от Berceuse («Колыбельной») Шопена до Sandmännchen («Песочного человечка») и Wiegenlied («Колыбельной») Брамса. Все это волшебные мелодии, благодаря которым младенческие крики сменяются мирным посапыванием.

Существуют теории, что первой музыкой в истории человечества были песни матерей своим детям и что эти колыбельные стоят и у истоков языка. Мы не можем наведаться к нашим предкам-австралопитекам и проверить, так ли это, но два обобщения кажутся вполне резонными: (1) люди стремились угомонить вопящих младенцев на протяжении всей истории и (2) музыка, имеющая какое-то практическое применение, всегда была приоритетнее той, чья главная ценность заключалась только в ее художественных достоинствах.

°°°

Но вернемся в хипстерское кафе в Фолкстоне, где я наблюдал за «Мини-музыкантами». Без сомнения, родители, приводящие детей на такие занятия, искренне желают своим чадам развить повышенный интерес и любовь к музыке. Возможно, некоторую роль играет и необходимость ежедневно чем-то занимать детей, чтобы они куда-то выплеснули энергию и поскорее уснули вечером. С этой точки зрения пение и хлопание в ладоши эквивалентно посещению детской площадки в парке.

К тому же здесь отличный кофе и вкусные пирожные, не говоря уже о возможности пообщаться с другими людьми своего возраста и социального статуса, оказавшимися в той же лодке родительства.

Наблюдая за ними, я размышляю о принадлежности к определенному племени или классу, о моде, о разграничении между крутым и убогим. Взрослые видят в музыке очередное поле битвы за самоидентификацию и классовость. Как обреченно отметил Питер Гэбриел в интервью, процитированном ранее, музыка – «это часть артиллерии, с помощью которой вы сообщаете миру о себе». Любовь к правильной музыке обеспечивает признание и одобрение со стороны вашей социальной группы, а к неправильной провоцирует отчуждение и даже изоляцию.

Каждый взрослый становится ветераном этого воспитательного процесса, в котором он принимал участие много лет. Он получал награды или же, напротив, неодобрительные тычки, сигнализирующие об опасном отклонении от общего курса, если ему случалось увлечься музыкой, выбранной для отождествления с ней себя Людьми, Которые Не Мы. У каждого племени свое артиллерийское вооружение.

Малышам пока далеко до ветеранов. Их музыкальная диета, как и пищевой рацион, определяется семейным окружением, поэтому они сталкиваются с набором одних звуков и полностью ограждены от других, но, в отличие от своих родителей, впечатлительны, податливы и открыты для всего нового.

Другими словами, у них пока нет музыкального вкуса.

Однако вскоре их родные и друзья это исправят.

°°°

Рано или поздно наступает возраст, в котором ребенок начинает задумываться о своем музыкальном вкусе и сравнивать себя с более крутыми сверстниками. Сидя в кафе и наблюдая за «Мини-музыкантами», я думаю, что возраст от полутора до трех лет – это еще не оно.

Этим малышам не стыдно распевать «С нами становись в кружок» и «Мы ногами топ-топ-топ». А вот глядя на лица некоторых мам и пап, я замечаю, что тридцатипятилетним хипстерам это кажется неловким. Их смущение облегчается только тем, что в этом глупом занятии участвуют и другие взрослые. (Мы ведь собрались именно для этого, не так ли?)

Я и в самом деле частенько замечаю, что присутствие маленьких детей скрашивает социальную неловкость. Люди кажутся более расслабленными, опускают планку притязаний и ослабляют защиту, так как понимают, что нет никакого смысла поддерживать видимость – она все равно будет разрушена, поскольку дети не умеют играть в такие игры.

В ответ на это общество закрывает детям доступ в большинство мест, предназначенных для серьезного общения.

Я бы предпочел совершенно противоположный подход: разрешать детям присутствовать на политических дебатах, научных лекциях, вручении литературных премий и в новостных студиях на телевидении, на бизнес-конференциях, показах мод, в военных штабах – в общем, в любых местах, где принято строго придерживаться протокола, царит нервная обстановка, и людей вынуждают всеми силами отрицать и скрывать свою человечность. Подозреваю, многим мероприятиям такого рода пошло бы только на пользу, если бы там звучали полные детской непосредственности возгласы: «Это мой папа!», «Ты боишься щекотки?» или «Я покакал!»

°°°

Одни из главных источников бессмысленных страданий в человеческом обществе – это неуверенность и стыд по поводу своей одежды и сравнение ее с одеждой других людей. Это начинается довольно рано. Хотя, пожалуй, все же не в полтора года.

Мини-музыканты, за которыми я наблюдал, были одеты в то, что выбрали для них родители, и не испытывали никакой неловкости по этому поводу. Я заметил множество забавных огрехов в стиле и сочетаниях цветов, обусловленных вечным поиском компромисса между тем, что еще не мало, что удобно, что позволяет быстро сменить подгузник, что не в стирке, что ребенок пожелал надеть сегодня и что удалось отыскать в спешке перед выходом из дома. От некоторых детей так и веяло 1980‐ми – и едва ли это было намеренно. Полосатые гетры, кроссовки и джемпер из полиэстера, розовое платье с оборками и угги, майка, надетая поверх футболки с длинным рукавом и так далее. Тоддлер, которого родители одевали в спешке, по части экстравагантности в одежде легко даст фору музыкантам Haysi Fantayzee или Bananarama.

Один из детей одет в классный розовый свитер с изображением красно-синей молнии, как на обложке альбома Aladdin Sane, но я не могу спросить, что он думает о Дэвиде Боуи, потому что рот у малыша занят соской и все внимание уходит на то, чтобы держаться на ногах и не падать.

Главный смысл нынешнего мероприятия для этого ребенка – побыть среди сверстников. С этой точки зрения занятие с Карен – такая же музыкальная тусовка, как концерт классической музыки в Уигмор-Холле или ежегодный метал-фестиваль, где алкоголь льется рекой. Это возможность пообщаться с себе подобными.

°°°

Но мы отклонились от темы. Что там насчет музыки? Хороша ли она?

Маленькие музыканты неплохо попадают в ноты и похожи на