Плохие русские. Кино от «Брата» до «Слова пацана» - Антон Владимирович Долин

дающего им отпор). Со временем появляются другие противники: наемники всесильного Мэнниса, сутенеры-афроамериканцы (от них Данила вознамерился спасти русскую секс-работницу Дашу, работающую под псевдонимом Мэрилин) да и вся лицемерная система, то есть американский образ жизни и мысли. Исключения — лишь волшебным образом явившийся герой-помощник, дальнобойщик Бен, и журналистка чикагского телеканала Лиза Джеффри. Впрочем, та случайно сбивает героя на автомобиле и приводит к себе домой (не бескорыстно, а чтобы скрыть аварию) — и затем без сопротивления падает в его объятия.

Вспоминается как будто неуместная, но обретающая характер предсказания фраза Данилы из первого «Брата», где он сулил Америке скорый «кирдык». Возможно, речь шла о его скором пришествии.

Данила в «Брате-2» начисто лишен рефлексии и сомнений. Его конфликт с внешним миром никогда не выливается во внутренний. Об этом и важнейший диалог фильма, который герой заводит со старшим братом у костра в Чикаго, где они варят свежепойманных раков: «В чем сила, брат?» (Виктор предполагает, что в деньгах, поэтому ему так нравится Америка.) А потом продолжает в момент кульминационной встречи с Мэннисом: «В чем сила? Разве в деньгах? Я вот думаю, что сила в правде. У кого правда, тот и сильней».

За этим следует легкая победа над противником, у которого Данила отбирает нужную сумму и передает хоккеисту Дмитрию Громову. После чего безнаказанно и триумфально возвращается в Россию. То есть подтверждается теоретический тезис: насилие, оно же «сила», становится оправданным, если мотивировано благими и бескорыстными намерениями.

Афоризм «сила в правде» рифмуется с высказыванием Путина о войне с террористами, которых нужно «мочить в сортирах», — нарочитая грубость выбранного выражения и силовые методы оправданы благородными целями. Данила же, оказываясь носителем правды (тождественной силе), получает таким образом право на любые ксенофобские обобщения, выглядевшие спорными и проблемными еще в первом «Брате».

Балабанов в качестве продолжения «Брата» планировал два фильма — один о приключениях Багрова в Москве, другой о путешествии в Штаты. Но в итоге объединил их в один, а третья часть предполагаемой трилогии (ее задумывали и пытались осуществить разные авторы, но не сам Балабанов) так и не появилась на свет. В результате лишь заметнее контраст между двумя «актами» фильма.

В московском Данила действует, по сути, так же, как в первом «Брате»: один против всех, стреляет на поражение, никому не доверяет полностью, с равным подозрением относится к капиталистам и представителям прессы или шоу-бизнеса, открывается только однополчанам и родному брату, которому заранее готов простить все. Центральным антагонистом становится Белкин, сыгранный Сергеем Маковецким — тонким и умным актером, в основном интеллектуального кино. В короткометражной новелле «Трофимъ» того же Балабанова, включенной в коллективный альманах к 100-летию кино «Прибытие поезда», он играл своего рода предшественника Багрова — крестьянина из глубинки, совершившего убийство и приехавшего в Петербург. Зато после «Брата» в ленте «Про уродов и людей» он уже воплощал холодное и безжалостное зло — немца-порнографа Иогана, унижающего и эксплуатирующего беззащитных подростков в дореволюционном Петербурге. Эволюция к образу банкира-кровососа Белкина, одновременно трусливого и беспощадного, была закономерной.

В американской части акценты смещаются. Собственно, переключение происходит еще в Москве. Переодетый Данила настигает Белкина в гимназии, где учится его сын-первоклассник. Мальчик читает со сцены стихотворение, также после «Брата-2» вошедшее в фольклор, хотя споры по поводу его авторства ведутся до сих пор (то ли детский поэт из Симферополя Владимир Орлов, то ли юкагирский поэт Николай Курилов и его переводчик Михаил Яснов) — наверняка известен лишь год появления, 1987-й: возможно, ключевой год перестройки, когда стало ясно, что грядет распад СССР.

В представлениях Данилы ностальгия по Советскому Союзу никак не противоречит национальному осознанию себя русским: не раз в кадр попадает его паспорт, не поменянный после краха империи, — на нем значится аббревиатура СССР.

Стихотворение заслуживает быть процитированным целиком.

Я узнал, что у меня 

Есть огромная семья: 

И тропинка, и лесок, 

В поле каждый колосок 

Речка, небо голубое — 

Это все мое, родное. 

Это Родина моя, 

Всех люблю на свете я! 

Прямолинейность и простодушие стихов завораживает Данилу, и тот решает пощадить убийцу своего друга. Впоследствии Белкин продолжает вредить Багрову и пытается его «убрать», но в финале фильма банкир не несет никакой кары — о нем попросту забывают. Да, он злодей, и при этом часть ли он той самой «огромной семьи» из стихотворения? Недаром его отчество так отчетливо акцентируется в фильме — «Валентин Эдгарович» (в СССР, где родился Белкин, с высокой вероятностью это сигнализировало о еврейских — но, возможно, и немецких — корнях). Антисемитизм, иногда завуалированный, не редкость в фильмах Балабанова. Позже, когда Данила оказывается на Брайтон-Бич, ему продают подержанную машину за завышенную сумму в 500 долларов, и продавец заверяет его, грассируя: «Мы, русские, не обманываем друг друга». Автомобиль ломается через сотню километров, вынуждая героя путешествовать дальше автостопом.

Но если к евреям главный герой относится с недоверием, то настоящими врагами, заслуживающими не просто наказания, а смерти, оказываются украинские бандиты. «Москаль менi не земляк», — презрительно бросает один из них, непривлекательный мордоворот, Виктору, который позже с наслаждением убивает того во время перестрелки в общественном туалете, добавляя фразу, также вошедшую в поговорки: «Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите». Позже Виктор устраивает побоище в ресторане «Львов», за что его пытаются арестовать американские полицейские. Виктор не возражает — для него это легальный способ остаться в Америке, где ему нравится.

А для Данилы самыми главными противниками становятся именно американцы, что парадоксально — вновь, как и в первом фильме, но на иных основаниях — противопоставляет его старшему брату-цинику. Разумеется, и среди американцев встречаются хорошие люди, но это исключение, призванное подтвердить правило, сформулированное Дашей: «Здесь вообще все просто так, кроме денег». Плохие американцы в «Брате-2» — это не только Мэннис (малоизвестный артист Гари Хьюстон), начисто лишенный индивидуальности и харизмы, в отличие от Белкина. Это наркозависимые, бездомные, сутенеры, беспричинно избивающие героя, а еще полицейские, вершащие произвол — только более лицемерно, чем в России («долбаные ниггеры», говорит один из них, выпуская после ареста Данилу и как бы выражая ему солидарность). Это и упыри, чье любимое развлечение — просмотр снафф-видео с изнасилованиями, заказанными Мэннисом в России.

Общая картина настолько удручающе ужасна, что превосходит пропагандистские штампы из значительно более аккуратных советских фильмов брежневской поры о загнивающем капитализме. Она легализует и открытый расизм со стороны главных героев (афроамериканца они называют «черным, как сволочь»), и неизбирательную