Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

жизни («Интимные места») дает представление о творческом методе гиньольного дуэта — а отеческий пригляд лучших на сегодня продюсеров актуального кино Федоровича и Никишова гарантировал от совсем уж чрезмерных артхаусных перехлестов. При этом авторы намеренно не отделяют себя от подвергающихся бесстыжему глуму исполнителей: в помянутых «Интимных местах» сам Чупов играет холеного мачо, горестно осознающего свою гомосексуальность и полное нижепоясное равнодушие к жене — между прочим, первой красотке сегодняшнего экрана и мечте всех обложечных мачо Катерине Щегловой. А в новелле альманаха «Про любовь. Только для взрослых» пресытившаяся друг другом пара (училка и бухгалтер) ищет в альбоме партнеров для свинга и первым делом натыкается на массажиста Алексея и стилиста Наталью — с лицами Чупова и Меркуловой. Так что на протяжении всего допремьерного 2019-го года анонсированный «Колл-центр» возбуждал самые наигреховные ожидания, которые оправдались с горочкой.

По фильму, группу разнополых операторов онлайн-магазина порочных утех — анальных шариков, вибраторов, плетей, прочей самотычной дурнины — замыкают в офисе с вакуумной бомбой на сто замков и восемь часов, — заблокировав телефоны и не требуя выкупа, а только тренинговых игр на раскрепощение (в бутылочку, в угадайку, во всеобщий раздевон с хороводом, в честные ответики) и тестов, на какую низость и самоуничижение готов каждый ради близкого человека. Кто-то ради жизни подруги стреляет себе в висок (холостым), кто-то ради другой отсекает себе палец (по-настоящему), кто-то во флэшбеках ради сына становится киллером, а кто-то ради денег на операцию дочери — моделью садистского порно. «Адская грязь ради светлой цели» — формула кино Чупова с Меркуловой, реализуемая с самым черным юмором. Когда патроны все же оказываются боевыми и кровь льется рекой, вся атрибутика секс-шопа становится неоценимым подспорьем для экстренных хирургических операций: нитка анальных шариков годится для сшивания ран, эротический кляп закусывается при безанестезийной хирургии — а теперь, как говорится, сыграем в доктора.

Все гнусные задания ставят с мониторов неизвестные Мама и Папа — стилизованные фигурки с лицами-черепами и гигантским символическим сердцем на груди. Задолго до развязки и разгадки всем становится ясно, что гадские Папа с Мамой — сами Чупов с Меркуловой, принуждающие своих артистов к самому безобразному растелешиванию и похабным экспериментам, но с высшим смыслом (заметим, загадочный конец оставляет лазейку и для такого прочтения). Единственный раз холостыми патронами подарив надежду на несерьез, они в дальнейшем четко отрабатывают игру жизни и смерти, финальным взрывом весьма живописно снося весь этаж торгового центра. Стряхивание выживших (а выживут не все) по стометровой кишке в общественный бассейн при таких правилах становится метафорой нового рождения — как физического, так и сердечно-сосудистого. Фон Триер может быть доволен.

Готовность заскучавших нынешних буржуа жертвовать пальцами и рисковать жизнями ради искренних чувств и желаний (а всех остальных на это глазеть) угаданы авторами-провокаторами безупречно. Если эпидемия не начнет косить людей миллионами и не возродит в результате искренние чувства самым естественным порядком — нас ждет эффектнейшее продолжение.

Если начнет и возродит — Чупов с Меркуловой просто слегка перепишут сценарий.

Масочки на мониторах наденут — вот мы их и опять не узнаем.

Как бы.

Кого зажарят на пионерском костре? «Наследие», 2022. Реж. Алексей Голубев

Детям — все, остальным — закон.

За одно небитое дитя тысячу битых взрослых дают.

Все умрут, а они останутся.

Эти постулаты белого мира взялась растолковывать нам креативная многодетная чета Марии и Алексея Голубевых. Когда-то они создали компанию MAG film (расшифруйте сами) и снимали клипы о вечном. Потом перешли к созданию киноальманахов «Москва, я люблю тебя», «Баку, я люблю тебя» и «Сердце мое, Астана» — т. е. умело разводили на жирный бюджет тщеславные нефтяные автократии. Коммерческий успех часто ведет к гордыне и потребности учить человечество жизни — для каких целей и изобретен жанр утопии и антиутопии.

Начали учить.

Согласно сюжету, и без того испорченная планета испортилась окончательно. Эко-безобразия породили генный дефект, приводящий к массовой гемофилии и избыточной детской смертности. Отобранные доброкачественные особи решено заморозить в криокамере, а перед запуском в грядущее натаскать на выживание в дикой природе, в которую превратится вымершая Земля через сто лет.

И вся эта воображаемая катастрофа задумывалась только для того, чтобы ретранслировать в первобытное завтра нынешнюю демократию и гуманизм. У Голубевых шестеро потомков, и справедливый дележ наследства в условиях катаклизма, вероятно, заботит их весьма серьезно. Однако слабая (в силу возраста) теоретическая подготовка мешает все карты. На внедрении передовых форм организации жизни в архаичные социумы погорели и более мощные системы. Сначала на стройке социализма в доиндустриальных мирах надорвался СССР: деньги кончились. Его место заняли США с Европой, насаждавшие городскую демократию в феодальных обществах Северной Африки и Ближнего Востока, с тем же успехом. Теперь за установление светлых начал в охотничье-промысловом первобытном социуме взялись Голубевы, которых диалектический материализм и азы общественного устройства обошли стороной.

Им (как и Америке) никто не объяснил, что пропитание и безопасность в отсталых мирах обеспечивается силой, которая одна и имеет значение. По той же причине феминоцентризм там невозможен: женщины по природе слабее (будь иначе, спорт не делился бы на мужской и женский).

Поэтому подготовка детей к дикой жизни больше напоминает не тренинг северокорейского спецназа (как следовало бы), а «Фабрику звезд» из голубевской юности, которая учила быть богатыми, а не быть живыми. На курсы первой помощи обуревшие детки являются по принципу «интересно — не интересно». После занятий по убийству кролика посещают психотерапевта. Принудительной гигиены не знают — а каждый, кому доводилось загонять в ванну хоть одно эмансипированное дитя, в курсе, через какой срок на воле оно превратится в завшивленное и засаленное чудовище.

Но и вполне вегетарианская дрессировка представляется деточкам адом. Они поднимают мятеж, перебивают наставников и сбегают в дикий мир, веря, что еда придет сама из холодильника. Но первобытный уклад берет свое, и в лесу образуется детская тирания, против которой поднимает бунт уже новое поколение свободолюбцев. При этом во главе тирании встает девица Лидия, а во главе оппозиции — девица Аня: из шестерых голубевских детей пятеро девочки, и насаждаемый прогрессорами матриархат им стихийно близок. У нас такое не прокатит — но нас никто и не спрашивал: в одной из сцен старый ученый в исполнении Алексея Серебрякова даже дома пьет вино, завернув его в бумажный пакетик. Кто после этого скажет, что фильм делался для русского зрителя?

От его имени позволю себе пару замечаний. Идеальные дети с шелковистыми дредами в лесу будут вынуждены сбрить их под ноль вместе со вшами