Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Вайнтрауб Роберт

Каковы бы ни были биологические причины реакции Джуди, тот случай снял напряжение, и адмирал решил не продолжать инспекцию канонерки. Потрепав Джуди по ушам, он приказал прекратить учения. А когда адмирал Литтл убыл с канонерки, «Москит» продолжил плавание вверх по течению Янцзы к пункту назначения, стратегическому порту Ханькоу, находившемуся глубоко в дельте Янцзы, одному из городов «трехградья», которое теперь образует современный Ухань.

Некоторым членам экипажа пришло время сходить в увольнительную на берег.

Когда экипажу предоставляли возможность выбора, матросы отдавали предпочтение городу, прозванному «Восточным Парижем». В Шанхае, население которого составляло 10 миллионов человек, в то время жило около 40 тысяч европейцев. Большинство из них были русскими белогвардейцами, массово бежавшими в Китай после революции 1917 года. Несмотря на свою малочисленность, квейло контролировали почти половину огромного города, особенно его западную часть, что было вполне логично. Именно европейцы помогли превратить Шанхай в современный мегаполис и внедрить такие новшества, как электричество и трамваи. Британские и американские бизнесмены наживали большие деньги на торговле и финансовых операциях, а немцы использовали Шанхай как базу для инвестиций в Китай. В то время на Шанхай приходилась половина импорта и экспорта страны.

Шанхай, шумный город с нескончаемыми развлечениями, был центром общественной жизни в Восточной Азии. Более мирской и пестрый, чем британский протекторат Гонконг, Шанхай обслуживал как покупателей с изысканными вкусами, так и люмпен-пролетариат. В годы, предшествовавшие Второй японо-китайской войне, жизнь в британском сеттльменте представляла собой любопытную смесь нравов оживленного азиатского города и традиционной английской сельской местности. В сеттльменте существовали теннисные и крикетные клубы, ежедневно в пять дня подавали чай (китайцы охотно приняли этот обычай), были там и пабы. Одной из особенностей британского сеттльмента, которая выделяла его и вступала в противоречие с обычаями местного населения, было содержание и разведение собак как домашних питомцев.

Так что когда Джуди сопровождала товарищей по команде «Москита» в увольнительных на берегу, ей всегда были рады. Иногда матросы посещали местное заведение на реке, где стульями служили старые перевернутые картонные ящики. Во время других увольнительных матросы «Москита» ходили в роскошные бары в великолепном Park Hotel или в Shanghai Race Club, куда Джуди пускали как официального члена ВМС Великобритании. В 30-е годы оба места являлись центрами общественной жизни. Матросы часто были провинциальными, необразованными парнями, обученными искусству навигации и, возможно, речной дипломатии, но не более того. Но хотя им непросто было общаться с утонченными франтами, ночи напролет танцевавшими в Park Hotel, в холмах и долах модных мест Шанхая они все же чувствовали себя комфортно.

Гулд Хантер Томас[3], рабочий американской нефтяной компании, написавший воспоминания о старом Шанхае, заметил: «Люди все приходят и приходят в этот город, причем многие тратят половину своего заработка (или больше того) на развлечения». Это определенно относилось к матросам с канонерки, которым надо было за одну-две ночи получить удовольствий на несколько недель вперед, прежде чем вернуться на реку.

Поскольку британцы обычно держали на борту канонерки алкоголь (как и другие европейцы, на кораблях которых были запасы вина), они вели себя куда спокойней, чем американцы, которые, как только оказывались в городе, были готовы устроить вакханалию. Для янки (или, как они сами себя называли, «речных крыс») увольнительная на берег обычно означала абсолютную свободу, потасовки и эпические кутежи, которые заканчивались возвращением на корабли без гроша в кармане за несколько секунд до подъема якоря.

Вспоминает офицер, служивший на американской канонерке: «После долгой, темной, дождливой зимы, когда любой сходивший на берег утопал в грязи по колено, каждый матрос получал сумму, равную, по меньшей мере, половине ведра серебряных долларов, и горел желанием так или иначе потратить эти деньги». Грязные забегаловки и «клубы для джентльменов» на Набережной всегда предлагали «речным крысам» варианты вложения этих денег. Как сказал один из американских матросов, «большая часть уходила на бухло и баб. Остальные я растратил глупо».

Драки в барах случались часто и разгорались при малейшем оскорблении корабля или страны. Все речные патрульные хорошо знали друг друга, независимо от того, на каком корабле и в каком флоте они служили, и потасовки часто не были вызваны настоящим гневом, а становились чем-то вроде племенных ритуалов. Драки случались между представителями разных стран, между представителями команд разных кораблей одного флота, иногда и между членами команды одного корабля, уставшими друг от друга. Алкоголь будил в матросах зверя.

Черед дошел и до Джуди, склонность которой к пиву сделала ее среди матросов своим парнем. Когда канонерка стояла в Ханькоу, ночь часто начиналась и заканчивалась на набережной, которая была главной улицей города, в столовой, оборудованной на первом этаже здания Гонконгского и Шанхайского банка. Там были пианино, пара бильярдных столов и китайский персонал, говоривший по-английски и подававший напитки всю ночь. Другими словами, райское местечко.

Тут Джуди ввели в «Клуб запойных пьяниц», питейный клуб, основанный матросами британских канонерок во времена, когда западные державы начали патрулировать Янцзы. Название было заимствовано у пива, которым накачивались матросы. Пиво выпускалось под брендом EWO и содержало смесь лука, местных трав и бог знает чего еще. Матросы пили его потому, что они были с канонерок, и это пойло было именно для матросов с канонерок. Говорили, что на какой-то стадии попойки пиво делало человека мужчиной. В общем, EWO напоминало порошок из рога носорога или кожи змеи, которые китайцы использовали для повышения потенции.

Чтобы получить доступ в клуб, желающий попасть туда должен был встретиться с тремя судьями, держа кружку с пивом в левой руке. Затем он кричал: «Здоровье кардинала Паффа!» (это был выдуманный священнослужитель, имя которого использовали в военных пирушках в вооруженных силах). Затем жаждавший попасть в клуб выполнял ряд движений рук и ног и завершал испытание тем, что осушал кружку пива одним глотком. Потом все надо было повторить за «здравие кардинала Пафф-Паффа» и «кардинала Пафф-Пафф-Паффа», удваивая и утраивая при этом движения и поглощая все больше пива. Если страждущему удавалось безошибочно выполнить все это и выпить три кружки пива, он получал членскую карточку и заучивал «Жалобу запойного пьяницы»:

«Мы – запойные пьяницы С грязной реки Янцзы, С канонерок или крейсеров, Все мы здесь для кутежа».

Хотя у Джуди была масса талантов, она не могла пройти столь извращенный ритуал. Так что ей надо было всего лишь три раза подряд гавкнуть. «Тэнки» Купер обучил ее этому трюку, и она получила доступ в клуб. В баре Джуди должна была носить на ошейнике членскую карточку, которая в остальное время висела на переборке над ее местом на корабле.

Во время ночных выходов на берег Джуди наслаждалась вседозволенностью, грызла арахис, который ей давали, слизывала разлитое пиво и забиралась на колени матросам на правах их любимицы. Другая лавка в Вуфу предлагала роскошный выбор мороженого, и Джуди, быстро полюбив сладкое, всегда просила полную миску лакомства. Как-то раз просительным скулежом Джуди пренебрегли, она прошла за стойку бара и вытащила большую коробку ванильного мороженого на середину зала. Вскоре после этого собака получила свою порцию.

Сочетание пива и молочных продуктов неизбежно вызывало у Джуди расстройство желудка. После обычной увольнительной на берег ночью она не могла спать и шла в санчасть канонерки, где за ней приглядывал старший помощник судового врача Уильям Уилсон. «Иногда я давал ей порцию сиропа Блэкторна (детского слабительного)», – вспоминал годы спустя Уилсон.