А. Крупнова - Еврейский музей Нью-Йорк

Необычная форма украшений свидетельствует об интересе к Античности и моде на классические формы, распространенной в конце XIX века.

Этот светильник выделяется необыкновенной формой, заимствованной из архитектуры. На многих объектах еврейского художественного творчества присутствуют колонны, чаще всего они символизируют Иерусалимский Храм. В данном случае форма ханукального светильника отсылает, скорее, к античным образцам, чем к еврейским. Любопытно, что праздник Ханука часто трактуется как духовная победа иудаизма над греческим миром. Данное изделие будто подвергает сомнению эту мысль. Округлая арка происходит из Древней Греции. В эпоху Ренессанса итальянец Филиппо Брунилески и другие зодчие возродили классическую традицию. Эта ханукия является превосходной моделью архитектурной конструкции Возрождения.

В ашкеназской традиции подобные навершия надеваются на оси, на которых закреплен свиток Торы, в сефардской парные римоним надеваются на футляр для Торы («тик»). А по традиции евреев Кочина навершие на футляр всего одно. Поэтому данные украшения, столь схожие между собой, изначально не были парой и предназначались для разных свитков. Их материал — тонкие листы золота — и вычурный флористический орнамент необычны и свидетельствуют о влиянии местных традиций индийского искусства.

В первую ночь праздника Песах евреи всего мира проводят особую трапезу, называемую «седер» («порядок»), а те, что живут в диаспоре, повторяют ее и на вторую ночь. В ходе седера рассказывается история исхода из Египта, при этом все участники трапезы вкушают специальную еду, символизирующую события Песаха. К примеру, горькую зелень, ассоциирующуюся с горечью рабства, и мацу (пресный хлеб), напоминающий о поспешности, с которой евреи покидали Египет (тесто, замешенное женщинами, не успело подойти).

Этот уникальный набор для пасхального седера состоит из нескольких уровней. В нем есть отделение для мацы, особые деревянные емкости для символических видов пищи и даже подставка для бокала, куда наливают вино для пророка Элиягу, провозвестника прихода Мессии.

Среди всех известных наборов для седера XIX века нет подобного данному. Выразительные фигуры львов, которые держат картуши с благословениями, читаемыми перед употреблением той или иной пасхальной пищи, придают композиции удивительную живость. Их очертания как бы рифмуются с линиями решетки, обрамляющей блюдо. Изделие венчает подставка для бокала, выполненная в виде короны.

Шевити — это табличка, которую вешают в синагоге, чаще всего напротив хазана (ведущего молитву). Она должна напоминать ему, как и всем остальным прихожанам, о постоянном присутствии Бога в мире, в том числе и среди общины. Название предмета происходит из Псалма (16:8), где сказано: «Представляю (на иврите — „шевити“) Бога передо мной всегда». Обычно на изделиях и записана эта цитата с четырехбуквенным именем Бога, согласно еврейской традиции не произносимым и обладающим особой святостью.

Данная табличка висела над местом хазана в Большой синагоге Данцига вплоть до ее разрушения в 1939. В посвятительной надписи сказано: «Это дар Менахема Мануса сына… из Сважендза и его жены Фейгель… 5564 [1803/1804]».

Строительство Данцигской Большой синагоги должно было объединить разрозненные общины города и предместий. Чтобы символически закрепить объединение, главы новой общины попытались использовать в ней утварь из малых молитвенных домов, так в нее попала представленная шевити.

Здесь изображена скиния собрания — переносной храм, который евреи построили в пустыне, после исхода из Египта, по приказанию Бога. С точки зрения стиля табличка является переходной между рококо и неоклассицизмом. Картуши и ее форма несут явные черты рококо, в то время как закрытые урны, расположенные по обеим сторонам фронтона, — излюбленный неоклассический мотив.

Портрет являлся наиболее популярным жанром живописи в активно развивавшемся и процветающем американском обществе колониального периода и первых лет после Войны за независимость. Томас Салли — не единственный, кто запечатлел лица еврейской общины Америки. Перечень художников, работавших по ее заказу, велик и включает известных мастеров, среди них — Гилберт Стюарт, Рембрандт Пил и Джон Уэсли Ярвис.

На данной картине изображена тридцатидвухлетняя Сэлли Эттинг, одетая в римском стиле, с неоклассической прической. Эта мода соответствовала идеологии Америки той эпохи. Эттинг родилась в Йорке (Пенсильвания) в состоятельной семье, известной своими гражданскими добродетелями на протяжении многих поколений. Ее отец умер, когда Сэлли была еще ребенком, и семья переехала в Балтимор. Здесь брат героини, Реувен, стал успешной политической фигурой. Возможно, он-то и заказал мастеру изображение.

Портрет написан спустя три месяца после того, как урожденный англичанин Салли обосновался в Филадельфии, которая стала его новой родиной на все последующие 64 года творческой жизни. Трудолюбие, целеустремленность и яркий талант, проявленные живописцем в первые годы эмиграции, позволили ему в 1809 поехать в Лондон, чтобы усовершенствовать свои профессиональные навыки. Здесь по рекомендации Чарльза Уилсона Пила его принял в ученики знаменитый англо-американский художник Бенджамин Вест. После возвращения в Филадельфию в 1810 Cалли стал одним из самых успешных портретистов и оставался им в течение двадцати лет.

Портрет играл особую роль в американском буржуазном обществе периода колониализма и независимости. В домах состоятельных американцев эти картины служили для обозначения социального статуса заказчиков, наделяя их своего рода бессмертием. Кроме того, они просто напоминали о близких людях, отбывших по политическим и экономическим надобностям в дальние края, а главное — были призваны запечатлеть свободных американцев, полноправных членов нового открытого демократического общества. Состоятельные иудеи, как и христиане, стремились иметь портреты от известнейших художников, таких как Гилберт Стюарт, Томас Салли и Джон Уэсли Джарвис.

Урожденный англичанин, Джарвис являлся самым популярным портретистом Нью-Йорка первой четверти XIX века. Он был известен реализмом в изображении моделей и тонкостью передачи их характеров. Его работы заказывали (и в дальнейшем рекомендовали) виднейшие представители еврейской общины.

Изображенный на этом полотне Соломон Исаакс породнился с влиятельнейшими сефардскими семьями Америки. Сам он был вовлечен в бизнес, связанный с добычей меди, занимая руководящую должность в фирме «Paul Revere amp; Sons», поставлявшей металл для американского флота и военной промышленности. Восседающий в роскошном кресле мужчина всей своей позой выражает уверенность и силу. Он одет по последней моде, белая рубашка и пышный галстук подчеркивают оливковый оттенок кожи лица и контрастируют с темными курчавыми волосами. Лев, изображенный на подлокотнике кресла, будучи популярным декоративным мотивом неоклассицизма, может, однако, отсылать и к еврейскому символическому ряду: он является символом колена Йегуды, из которого происходят еврейские цари, в том числе и Соломон, тезка Исаакса.

Иерусалимский Храм (на иврите — «бейт а-микдаш», то есть «дом святости») играл особую роль в еврейской культуре, а его уничтожение сопоставимо с национальной катастрофой. Он являлся местом Божественного присутствия. С ним связано множество текстов — целый раздел Талмуда, который тщательно изучают и через много лет после разрушения Храма — посвящен законам его устройства и порядку службы. Первый Храм был построен Соломоном (считается, что это произошло приблизительно в X веке до н. э.) и разрушен в 586 до н. э. вавилонянами под предводительством Навуходоносора. В конце VI века до н. э. группа евреев, вернувшихся из вавилонского плена, восстановила его, и Второй Храм просуществовал до разрушения в 70 римлянами. С тех пор евреи ежегодно постятся в память об этой трагедии и просят во многих молитвах о восстановлении Храма и приходе мессии, который и должен будет воссоздать его.