Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией - Гранн Дэвид

Пока мы разговаривали с Важуви и Паулу, в дом вошел человек по имени Ваните Калапало и уселся подле нас. Казалось, он был чем-то подавлен. Он объяснил, что его работа — охранять один из постов в резервации. Вчера к нему явился индеец и сказал: «Слушай, Ваните. Белые люди строят что-то в Афасукугу». Слово «Афасукугу» означает «место, где живут большие кошки»: шингуанос верят, что на этом месте были созданы первые люди. Ваните взял палку и начертил на земляном полу что-то вроде карты.

— Вот Афасукугу, — пояснил он. — У водопада.

— Это за пределами парка, — добавил вождь. — Но это священное место.

Я вспомнил: Фосетт обмолвился в одном из своих последних писем, что узнал от индейцев о священном водопаде в этих краях и что он намерен его посетить.

Ваните продолжал свой рассказ:

— Тогда я сказал: «Я пойду с тобой в Афасукугу, но ты сумасшедший. Никто не станет ничего строить там, где живут ягуары». Но когда я туда пришел, я увидел, что водопад разрушили. Его взорвали тридцатью кило динамита. Это было такое красивое место, а теперь его нет. И я спросил у человека, который там работал: «Что вы делаете?» И он мне сказал: «Строим плотину для гидроэлектростанции».

— Это посреди реки Кулуэни, — добавил Важуви. — Вся вода оттуда течет в наш парк, на нашу территорию.

Ваните, возбуждавшийся все больше, казалось, не слышал вождя.

— Человек из правительства Мату-Гросу приехал на Шингу и сказал нам: «Не беспокойтесь. Эта плотина вам не повредит». И предложил каждому из нас деньги. Вождь другого племени взял деньги, и теперь племена воюют друг с другом. Для меня деньги ничего не значат. Река была тут тысячи лет. Мы не живем вечно, а река — живет. Реку сделал бог Тауги. Она дает нам еду, лекарства. Видите — у нас нет колодца. Мы пьем воду прямо из реки. Как мы будем без нее жить?

Важуви произнес:

— Если они сделают как хотят, река исчезнет, а с ней — весь наш народ.

Все наши поиски Фосетта и города Z вдруг показались мне смехотворными на фоне этой истории: еще одно племя стояло на грани исчезновения. Но позже, ночью, после того как мы искупались в реке, Важуви сказал, что должен сообщить мне и Паулу кое-что насчет тех англичан. Назавтра он обещал отвезти нас на лодке к тому месту, где когда-то нашли те самые кости. Перед тем как улечься спать, он прибавил:

— Есть много такого, что знает про этих англичан только народ калапало.

На следующее утро, пока мы собирались в путь, одна из девочек в доме сняла кусок ткани с большого предмета, стоявшего в углу комнаты, возле набора масок. Нам открылся телевизор: он был подключен к единственному электрогенератору в деревне.

Девочка повернула ручку, уселась на земляной пол и стала смотреть мультфильм про какую-то птицу с пронзительным голосом, похожую на Вуди-дятла.[89] В считаные минуты вокруг телевизора сгрудились не меньше двадцати ребятишек, живущих в деревне, и даже несколько взрослых.

Когда за мной пришел Важуви, я спросил, давно ли у него появился телевизор.

— Несколько лет назад, — ответил он. — Поначалу все просто глядели в него как зачарованные. Но теперь я слежу за генератором, и этот ящик включен только на несколько часов в неделю.

Некоторые из мужчин, смотревших телевизор, подхватили свои луки и стрелы и отправились на охоту. А мы с Паулу пошли к реке вслед за Важуви и одним из его сыновей, которому было пять лет.

— Думаю, мы поймаем себе обед, как делают калапало, — проговорил Важуви.

Мы забрались в одну из моторок и двинулись вверх по течению. Солнце поднималось, и туман, окутывавший лес, медленно рассеивался. Река, темная и мутная, иногда стискивалась в стремнину, настолько узкую, что ветки деревьев нависали у нас над головой, точно мосты. В конце концов мы выплыли в заводь, усеянную плавающими листьями.

— Зеленая лагуна, — объявил Важуви.

Он заглушил мотор, и лодка тихо заскользила по воде. Крачки с желтыми клювами порхали среди кедров и деревьев красных пород, ласточки чертили зигзаги над лагуной — ослепительно-белые пятнышки на зеленом одеяле. Квохтала и вскрикивала пара попугаев ара, а на берегу стоял олень, безмолвный и неподвижный, как здешняя вода. Маленький кайман быстро карабкался вверх по берегу.

— В джунглях всегда надо быть осторожным, — предупредил Важуви. — Я слушаю свои сны. Если мне снится опасность, я остаюсь в деревне. С белыми случается много плохих вещей, потому что они не верят своим снам.

Шингуанос знамениты своим умением добывать рыбу с помощью луков и стрел: туземцы безмолвно застывают на носу каноэ — в позе, которую Джек и Рэли с восторгом ловили фотоаппаратом, а потом посылали снимки в Музей американских индейцев. Однако Важуви с сыном достали лески и насадили на крючки наживку. Потом они раскрутили лески над головой, точно лассо, и запустили крючки в центр лагуны, где те и стали плавать.

Вытягивая леску, Важуви сообщил, указывая на берег:

— В той стороне и выкопали кости.[90] Только это были кости не Фосетта, а моего дедушки.

— Твоего дедушки? — переспросил я.

— Да. Мугика, вот как его звали. Он уже был мертвый, когда Орландо Вильяс Боас начал спрашивать про Фосетта. Орландо хотел защитить нас от всех белых, которые сюда приходят, и он сказал народу калапало: «Если найдете длинный скелет, я каждому подарю по ружью». А мой дед был один из самых высоких в нашей деревне. Так что некоторые люди в деревне решили выкопать его кости, зарыть их возле этой лагуны и сказать, что это Фосеттовы.

В это время у его сына клюнуло. Он помог мальчику вытянуть леску, и серебристо-белая рыбка выпрыгнула из воды, бешено извиваясь на крючке. Я наклонился, чтобы осмотреть ее, но Важуви оттолкнул меня и начал охаживать рыбу палкой.

— Пиранья, — пояснил он.

Я смотрел на рыбку с низко посаженной челюстью, лежавшую на алюминиевом дне нашей лодки. Важуви открыл ей рот ножом, обнажив ряды сцепленных зубов — зубов, которыми индейцы иногда скоблят себе тело во время ритуалов очищения. Вытащив крючок, он продолжал рассказ:

— Моего отца, Таджуи, тогда не было в деревне, и он очень разозлился, когда узнал, что сделали эти люди. Но кости уже увезли.

Пожалуй, его историю подтверждает и еще одно доказательство. Как отметил в свое время Брайан Фосетт, многие калапало излагали противоречивые версии по поводу того, как именно были убиты путешественники: одни говорили, что их забили дубинками, другие настаивали, что их с большого расстояния подстрелили из луков. Кроме того, калапало уверяли, что Фосетта умертвили, потому что он не принес никаких даров и шлепнул туземного мальчика, однако это шло вразрез с давним обыкновением Фосетта мягко вести себя с индейцами. Еще более важное доказательство: позже я обнаружил один закрытый протокол в архивах лондонского Королевского археологического института, обследовавшего эти кости. В документе говорилось:

Верхняя челюсть со всей очевидностью доказывает, что эти человеческие останки не принадлежат полковнику Фосетту, чей запасной верхний зубной протез, по счастью, оказался в нашем распоряжении для сравнения… Утверждается, что рост полковника Фосетта составлял шесть футов полтора дюйма. Однако, по нашим оценкам, рост человека, чьи останки были переправлены в Англию, составлял приблизительно пять футов семь дюймов.

— Я хотел бы получить эти кости обратно и похоронить их там, где им место, — заметил Важуви.

Поймав полдюжины пираний, мы заскользили на лодке к берегу. Важуви набрал палок и развел костер. Не обдирая пираний, он клал их на поленья, поджаривая сначала одну сторону, а потом другую. Затем он укладывал почерневшую рыбу на подложку из листьев и отщипывал несколько кусочков с костей. Он завернул эти кусочки в бейжу, что-то вроде блина из маниоковой муки, и дал каждому из нас по получившемуся сэндвичу. Пока мы ели, он говорил: