Археологические прогулки по Риму - Гастон Буасье

от них страшных трудов? На это с давних пор был ответ – от евреев. К этому надо бы прибавить, что евреи в свою очередь следовали обычаю большинства народов Востока. В Сирии иначе не хоронили. Всюду, куда проникли сирийцы, на Мальте, Сицилии, Сардинии, находят подобные гробницы. Бёле[61] подтвердил существование катакомб в Карфагене, Ренан[62] видел их в Финикии; в Малой Азии, в Киренаике и в Херсонесе их имеется большое количество; они встречаются даже у этрусков, которым иногда приписывают восточное происхождение. Наконец, их ежедневно открывают в Риме, и это не должно удивлять. В конце республиканского периода и в первые времена империи Рим как бы весь был наводнен народами Востока. Они приносили с собой в этот большой город, терпимый и невзыскательный, свои верования, свои обычаи. Им позволяли молиться по-своему, своим богам, и хоронить своих умерших, как они хотели. Их не только не тревожили, но они могли проповедовать свое ученье, что и делали без стеснения. Я не думаю, чтобы какой-либо другой город, даже Александрия времен Птолемеев, представлял для всего мира более любопытное и более оживленное зрелище, чем Рим в начале империи. Это не была только промышленная и политическая столица вселенной, это было также место, где встречались представители всевозможных философских систем и религий со всех концов земли. Среди огромного промышленного движения тут царило движение духовное, еще более замечательное. Ослабление древних верований предоставляло свободное поле действия для новых мнений; и новые идеи пользовались этим, чтобы, волнуя умы, распространяться и вербовать себе всюду прозелитов. В особенности религии Востока привлекали души странностью своих ритуалов и таинственным характером своих учений. Иные всецело им предавались; большинство, не проникаясь вполне их духом, легко усваивало во всяком случае их внешнюю обрядность. Таким образом, многие римляне стали хоронить своих умерших по обычаю Востока. Со времен Антонинов обычай сжигать трупы становится все реже и реже; в эпоху Макробия он почти не существовал. Так и язычники с давних пор имели уже свои гипогеи, подобно народам Востока. Мне представляется, что с конца II века римская Кампания была изрыта во всех направлениях. Евреи, финикияне, поклонники Митры и Сабазия, в особенности христиане, которых становилось так много, иногда также и язычники – все копали землю для своих гробниц. Была во всех этих различных культах известная деятельность, скрытая и подземная, соответствовавшая деятельности наружной. Эти гробокопатели старались избегать друг друга, но это не всегда им удавалось. В центре катакомб находится склеп, где покоятся один жрец, Сабазия, и несколько его учеников: несомненно, что христианские работники, не желая того, натолкнулись на него, прокладывая себе путь, и теперь он в непосредственном общении с могилами мучеников. Количество подземелий, которые были тогда вырыты, неисчислимо. Каждый день открывают новые. Языческие гипогеи уже больше не редкость. Известны названия более сорока христианских кладбищ. Известны также две катакомбы еврейские, одна – на той стороне Тибра, дохристианского периода, и другая – по Аппиевой дороге; надо надеяться, что найдут еще другие, которые научат нас тому, что мы так хотели бы знать: устройству и управлению синагог в Риме. Быть может, удастся найти и катакомбы диссидентских христианских сект; мы знаем, что они у них также были и что для придания им некоторого значения сектанты крали из катакомб ортодоксальных христиан тела мучеников, наиболее чтимых, и погребали их у себя. Сколько света прольют эти открытия на историю религии тех времен, если при этом исследованиями будут руководить люди чести и науки, подобные Росси!

Среди всех этих, похожих одна на другую, гробниц христианские кладбища узнаются по двум признакам. Прежде всего, они гораздо обширнее других. Нигде не находили такого разветвления галерей, ни такого множества могил; никогда никакая вера, никакой народ, казалось, не испытывал такой потребности сближаться и соединяться в смерти. Затем ниши, где помещали тела, в еврейских склепах открытые, закрыты в христианских катакомбах. Эта разница зависит от привычки, которую имели христиане, – постоянно приходить навещать могилы мучеников и молиться на них. Евреям, у которых гробницы открывались, только когда в них хотели похоронить кого-нибудь, не было надобности принимать предосторожности для ограждения трупа от нескромного любопытства посетителей, достаточно было заложить вход в склеп большим камнем. У христиан дело обстояло иначе, и, так как их кладбища были открыты для верных, поневоле приходилось закрывать могилы. Во всем остальном их катакомбы вполне схожи с еврейскими, а также с катакомбами других народов Востока, и с первого же взгляда ясно видно, что у них переняли христиане этот способ погребения.

Однако не следует думать, что в зарождающейся церкви существовало постоянное точно определенное правило и постоянный обычай при погребении. Единственное всеми принятое правило заключается в том, чтобы ни для себя, ни для своих не пользоваться языческими могилами и не допускать язычников на кладбища, где покоились христиане. «Оставьте мертвецам хоронить своих мертвецов», – сурово говорил непреклонный св. Иларий, и мы знаем, что забвение этого закона привело к низложению одного епископа во времена Киприана. Во всем остальном христиане были свободны и пользовались своей свободой. Так мы видим, что иногда они употребляли отдельные склепы или гробницы. Была найдена эпитафия одной супружеской четы, в которой сказано, что они построили себе место упокоения у себя в саду (in hortulis nostris secessimus)[63], в чем, по-видимому, они вовсе не оправдываются. На другом надгробном камне содержится эгоистическая формула, странное смешение языческих обычаев с христианскими выражениями, в которых обладатель могилы призывает на суд Господень всякого, кто осмелится поместить другого покойника под одним с ним памятником и на смежной с ним земле; он хочет сохранить их всецело для себя. Между тем обыкновенно христианами владели другого рода чувства. Как я только что сказал, они испытывали потребность покоиться вместе с другими. Они хотели и в смерти быть в единении, как старались об этом при жизни. С самых первых дней христиане инстинктивно собирались вокруг епископов и мучеников, и по всему христианскому миру скоро образовались эти собрания могил, которым дали названия мест покоя или сна (accubitorium). Но только эти кладбища, в зависимости от их местоположения, были расположены на воздухе или скрывались под землей. В Риме предпочли кладбища подземные. Оттого ли, что там были больше на глазах у власти и опасались ее надзора? Вероятнее, для того чтобы оставаться верными традициям зарождающейся церкви, которая, происходя от еврейской общины, унаследовала от нее этот обычай. Но в особенности из подражания могиле Христа, жизнь и смерть которого были примером для христиан. Несомненно, что гробница Иосифа Аримафейского, «новая