Уральский следопыт, 1982-01 - Журнал «Уральский следопыт»

убеждать меня не пришлось. Я полмесяца ждал того дня, когда принесу маме первую зарплату.

В контору действительно уже приехал кое-кто из наших. Возле кассы крановщик Спиридонов, отделив от зарплаты «основу», слюнявя пальцы, пересчитал остальные деньги. А против него стоял его друг сварщик Копейкин и ждал…

Я понял, что первыми, не дождавшись конца рабочего дня, сюда прибыли любители «сброситься». И мы оказались среди них.

Дали мне сорок пять рублей. Я даже не сразу поверил, что все эти деньги – мои. Дважды пересчитал их возле кассы. Не потому, что не доверял кассиру, а чтобы убедить себя, что мне это не снится. Дело в том, что некоторые заходили в котельную, сочувственно смотрели, как я звякаю ломом и говорили: «Водяной за это больше четвертака не выпишет». И вдруг сорок пять рублей!

Я забыл обо всем на свете и ринулся домой, чтобы поскорее порадовать маму. Но меня остановила сильная рука.

– Куда бежишь-то? – с усмешкой спросил Хонин.

– Как куда? Домой.

– Так не положено. Первую зарплату надо обмыть.

Я растерянно уставился на него.

– Ну, что смотришь?

– Я не пью, – ответил я наконец.

– Это неважно/Надо! Понимаешь? Чтобы не думали, что ты жмот.

Я почувствовал, что краснею. Мне не хотелось приобретать с первой зарплаты репутацию жмота. Но в то же время мне очень хотелось полностью – до единой копейки – принести маме первую зарплату. Я не раз уже рисовал в своем воображении, как это будет; мама, наверно, не удержится от слез…

– Меня дома ждут. Мама, сестренка…

– Идем, идем, – мягче сказал Хонин. Он, видно, понял меня. – Подумаешь, каких-нибудь пару рублей потратишь. Дома и не узнают. Проверять, что ли, будут? Пошли… – Он обнял меня за плечи, повел.

* * *

Мы взяли по бутылке пива и отошли за магазин. Здесь уже стояло несколько человек. Говорили о бочковом пиве, делили таранку. И нам досталось по рыбешке.

– Так вот всегда, – сказал Хонин. – Присесть негде. Культура обслуживания у нас пока еще отстает, это точно.

И опять я не понял, всерьез он говорит или нет. Как сам оц оставался неясен, так же неясен был смысл того, о чем бы он ни говорил, неясно было также, зло он говорит или добродушно. Надо ему, однако, отдать должное – в магазине он отказался от вина, сказал: «Пару пива и хватит». Мне даже неловко стало, что я вначале дурно о нем подумал…

Придерживаясь за стену, с пустой массивной бутылкой к нам подошел крановщик Спиридонов. Он, видно, услышал, что Хонин сказал про обслуживание, и пробирался на разговдр. Спиридонов был странно острижен – клочьями, как будто выборочно.

– Правильно говоришь! – от него сильно несло вином. – Начальству что – оно выпьет, потом морду смочит одеколоном «Букет Абхазию›, запах перешибить чтобы, и будь здоров! А с тебя пол-литра, – сказал он мне. – Пивом, что ли, хочешь откупиться?… Не-ет…

Я растерянно посмотрел на Хонина. Тот неопределенно пожал плечами. И я пошел за водкой…

Утром проснулся оттого, что острый солнечный лучик, пробившись сквозь мелкую листву молодого тополя, полыхнул на никелированной спинке кровати.

Я вскочил было и тотчас упал обратно на подушдку от нестерпимой головной боли. И ясного утра как не бывало. Я увидел свои забинтованные руки и вспомнил все, что было вчера.

Я снова вскочил, выбежал в коридор и поспешно сунул руку во внутренний карман висевшей на вешалке куртки. Получки не было…

Я сидел за столом перед мамой и Ольгой и не поднимал глаз от своей тарелки.

– Как же так? – тихо спросила мама. Я с трудом проглотил кусок хлеба. Больше за завтраком не было сказано в то утро ни единого слова.

Человеку, впервые попадающему на стройку, кажется, что его со всех сторон подстерегают опасности.

Ольга в моей серой рубашке и джинсах разыскивала Олега Ивановича. Она шла среди грохота бульдозеров, звона кранов и вспышек электросварки.

Заметив сварщика, работавшего под самой крышей заводского корпуса, она остановилась: сварщик варил шов на десятиметровой высоте, сверху сыпались огненные брызги.

– Ты что тут околачиваешься? – услышала она над своим ухом и испуганно обернулась.

На нее хмуро смотрел Олег Иванович.

– Что смотришь? Не узнаешь? – продолжал прораб. Он был чем-то раздражен, а Ольга попала под горячую руку. – Ну-ка, пойдем! – Он подтолкнул ее в спину.

И Ольга, догадавшись, что это начальник стройки и что он принял ее за меня, решила разыграть Олега Ивановича.

Все это Оля рассказала мне позже, много позже…

А тогда меня вызвали к прорабу.

Я догадался, что предстоит втык, и нехотя поплелся к Олегу Ивановичу.

В прорабской за столом сидела… Ольга. А Олег Иванович ходил от сцены к стене.

Они, как видно, разговаривали. О чем? Обо мне, конечно. О том, как меня воспитывать. Говорили, что я в сущности неплохой, но…

– С кем пил? – едва взглянув на меня и продолжая ходить по прорабской, спросил Олег Иванович.

– Сам пил.

Олег Иванович остановился:

– А знаешь, ты прикрываешь преступника. Я испуганно посмотрел на него.

Он взял со стола какой-то листок и сухо прочел: «ДоЁедение несовершеннолетнего до состояния опьянения лицом, в служебной зависимости от которого находится несовершеннолетний, наказывается лишением свободы на срок до одного года, или исправительными работами на тот же срок, или штрафом до 50 рублей». (Статья 210, часть I Уголовного кодекса РСФСР.)

Он бросил листок на стол.

– Так с кем же ты пил? Мне надо знать, с кем ты пил. Понимаешь?

– Сам, – ответил я и ушел.

На следующий день Водяной снова заглянул ко мне в котельную.

– Ну как? – спросил он простуженным шепотом. Было утро, а утром Водяной еще более безголос, чем днем.

– Пневматическим молотком, что ли, нельзя было этот бетон взять? – решительно сказал я. – На складе пневмомолотки лежат без толку…

Водяной, как слон, посмотрел на меня боком маленькими светло-голубыми глазами.

– Кто это про пневмомолотки надоумил?

– Мало ли кто. Факт – есть они. А я долблю, как дурак.

Водяной усмехнулся.

– Сказал это кто-то здорово умный. А ты дурак, стало быть? Ну, коли не нравится, иди учись на стропальщика. Для разнообразия. А насчет этого бетона – ты с ним справился. Молодец. И запомни: к пневмомолотку еще компрессор нужен. Стоило его сюда тащить? – Водяной взял у меня лом и одной рукой несколькими ударами разбил остатки бетонной глыбы на куски. – Вот так.