Российский колокол №7-8 2021 - Коллектив авторов

влюблёнными глазами наблюдала, как он уверенно плыл к заводи. Повинуясь желанию, сняла одежду в зарослях тальника и вошла в реку.

Уже на берегу поинтересовалась, намного ли Платон выше ростом. Они прислонились спинами, потом повернулись друг к другу лицами.

– Пойдём ко мне, – сказал он.

Она согласилась…

* * *

Марьяна зажгла свечу.

Со стороны садика, где в два ряда росли деревья, до глубокой ночи можно было видеть силуэт женщины в полумраке окна.

Глеб в задумчивости вышел из дома Марьяны и направился к остановке. Перестал идти снег. Поблёскивали звёзды. Он прыгнул на подножку трамвая, машинально купил билет и, обхватив холодные стальные поручни, упёрся лбом в широкое окно вагона на задней площадке.

Под равномерный стук колёс в голову пришла мысль, что если бы тогда Марьяна забеременела от Платона, его будущего отца, то он не родился бы вообще. Это «вообще» терзало его, не давало покоя: «События развивались бы иначе. Родился бы другой человек, но это был бы не я. Не Я! Получается, своим рождением я должен быть благодарен ей в той же мере, что и матери». Голова разрывалась.

Глеб не доехал несколько остановок, выскочил из трамвая и пошёл по тихой, запорошенной снегом улице. «Но такие мысли не возникли бы у меня, проживи я эти годы иначе, – думал он. – И если я люблю себя (а я люблю!), значит всё хорошо. Ошибок не было! Зачем я виню себя? Истинная причина болезни отца могла быть в другом. Ведь он тяжело переживал из-за развала страны, партии, завода, на котором работал всю жизнь. И много пил в последние годы…»

Глеб успокоился и сильно втянул в себя воздух наступающей зимы. Мимо с грохотом пронёсся пустой трамвай. Было уже темно, когда молодой человек подошёл к своему подъезду.

Дома его встретила мама.

* * *

Прошли годы. Глеб окончил математический факультет, защитил кандидатскую и переехал работать в Голландию. Раз в год он приезжал в родной город, навещал мать. Во время этих визитов иногда встречался с друзьями, жившими по соседству, вспоминал детство.

Зимой в городе бушевал ковид. Мать Глеба не убереглась. В тяжёлом состоянии её подключили к аппарату ИВЛ, и через неделю она умерла. Из-за карантинных ограничений Глеб не смог приехать на похороны. А полгода спустя решил продать квартиру. Почти всю мебель вынес на свалку. Книги подарил библиотеке, фотоувеличитель же отдал знакомому коллекционеру в обмен на проявку последней плёнки и печать снимков. Были ещё дела, которые держали его в городе, и он переселился в гостиницу.

Оставался день до отъезда из России. В голове вертелась мысль: «Зайти к Марьяне или нет?» Но всё же откинул этот порыв: «А что я ей скажу? Может быть, она до сих пор ненавидит мою мать. Не буду же я у неё спрашивать, делала ли она тот снимок отца…»

Воскресным вечером Глеб встретился с Максом – другом и соседом по лестничной площадке. Они сидели в уютной кофейне в Заводском районе, где о заводе напоминала лишь кирпичная труба, дымившая в годы их юности. Глеб вытащил из кармана несколько чёрно-белых снимков.

– Глебчик! Ты ещё увлекаешься фотографией? – удивился Макс.

Глеб кивнул.

– А помнишь, как ты жался с Наташкой на этой лавочке? – промолвил он и протянул снимок.

– Было дело! По молодости, пока не понял, что она некрасивая, – сказал Макс.

Нож и вилка в руках Глеба на секунду зависли над тарелкой.

– А лавочка… теперь такие – раритет, – продолжил Макс. – В соседнем дворе все срезали.

У Глеба зазвонил мобильник.

– Да, всё в силе! Как договаривались… Подойду! Конечно! – ответил он и обратился к Максу: – Извини, друг, вынужден откланяться.

Глеб снял со спинки стула модный пиджак (на лацкане – флорентийская лилия) и протянул на прощание руку.

Наутро в дверь к Максу позвонил новый владелец квартиры напротив.

– Твой друг забыл. Нашёл это на полке в чулане, – сказал он и сунул Максу портрет Достоевского. – Не знаю, что с ним делать.

Смахнув с портрета пыль, Макс повесил его в кухне на вакантный гвоздь – будет с кем чай пить! Потом бросил вслух, хотя в комнате никого не было:

– Будем жить по совести. Да-с!

Он был растроган и настолько вошёл в роль, что чуть не перекрестился, словно перед иконой.

А в это время Глеб уже прилетел в Амстердам и успешно миновал фейсконтроль.

По ленте багажного транспортёра медленно плыл допотопный рыжий чемодан.

Культурология

Светлана Толоконникова

Родилась в 1969 г. в г. Березники Пермской области. Детство и юность прошли на Кубани в учительской семье. В 1990 г. окончила Борисоглебский государственный педагогический институт, осталась работать в родном вузе преподавателем русской, зарубежной литературы, древних культур. В 2000 г. защитила кандидатскую диссертацию на тему «Роман А. Белого „Крещёный китаец“ в контексте русской литературы ХХ века», получила звание доцента. Сейчас работает в Борисоглебском филиале Воронежского государственного университета на технолого-педагогическом факультете доцентом кафедры гуманитарных дисциплин. Опубликовала 5 книг, а также более 80 научных и научно-критических статей по творчеству модернистов и постмодернистов, в частности А. Белого, Н. Гумилёва, Ф. Сологуба, И. Бунина, Л. Андреева, Е. Замятина, В. Высоцкого, Т. Кибирова, Д. А. Пригова, по рок-поэзии, ироническому фэнтези и др.

Жанр иронического фэнтези как явление эпохи культурного перелома

Ироническое фэнтези как жанр родилось в период культурного перелома, в конце XX – начале XXI века. На это же время приходится и разгар принципиальных изменений в жанровой системе русской литературы.

Явление культурного перелома предполагает определённого рода безвременье, выражающееся зачастую в засилье безвкусицы (часто в виде откровенного китча), графомании, в отсутствии сколь-нибудь стабильно талантливых явлений в искусстве. Судорожные поиски нового в этот период часто оканчиваются творческим фиаско даже у подающих надежду авторов. В нашем, современном, случае перемена эпох сопровождалась ещё и фактической сменой строя. Грабительская стадия капитализации общества не замедлила сказаться на литературе. Появились в огромном количестве бездарные, но во множестве продаваемые и покупаемые произведения, удовлетворяющие незамысловатый вкус так называемого массового читателя (вначале в виде различного рода переводных текстов (от детективов до любовно-порнографических опусов), потом в исполнении отечественных авторов, творящих по образу и подобию заморского оригинала). Начало 2000-х годов ознаменовалось вторым явлением новой культурной революции в нашей стране: всё чаще стали переводить и издавать зарубежных авторов поэлитарнее и совсем уж элитарных (Фаулза, Кастанеду, Маркеса, Павича, Эко,