Иностранная литература, 2023 № 06 - Журнал «Иностранная литература»

сделать, — сказала Сюзан. — Я здесь гостья, подруга Кристабель Фрейм. Я не убивала Джо Бромфеля. И все остальные здесь мне безразличны, а вернее сказать, лучше бы мне их вообще не видеть.

— Но судьба Кристабель Фрейм, — тихо заметил журналист, — вам далеко не безразлична.

— Да, — серьезно сказала Сюзан.

— Все сведения я собрал, — тихо продолжал журналист. — Это было несложно. Фреймов тут все знают. Одного не могу понять, почему именно она застрелила Джо. Это должна была сделать Микела.

— Что? — пальцы Сюзан впились в плетеные из ивовой лозы подлокотники кресла, она пыталась встретить взгляд светлых голубых глаз, смотревших на нее поверх машинки.

— Это должна была сделать Микела. Она тут у вас возмутитель спокойствия.

— Но Кристабель не могла…

— Могла-могла, еще как могла, — устало произнес журналист. — Самые разные люди могут совершать самые странные поступки. Кристабель могла убить. Но я не могу понять, зачем ей было убивать Джо и дать Микеле уйти безнаказанной.

— У Микелы, — тихо сказала Сюзан, — был бы мотив.

— Да, у нее есть мотив. Избавиться от мужа. Но такой же мотив и у Рэнди Фрейма. Точно такой же. А его здесь называют Красным Фреймом — импульсивен, беззаботен, воспитан так, что… легко прибегает к насилию.

— Но Рэнди спал… наверху…

— Да, да, знаю я это все. А вы в момент выстрела подходили к дому со стороны террасы, а Трайон Уэллс ушел за почтой, а мисс Кристабель писала письма наверху, а Микела гуляла в сосновом леске. Но ни у кого нет алиби. Дом расположен так, что Трайон Уэллс и Микела не могли видеть друг друга. И всякий мог выпрыгнуть из окна и уже через минуту как непричастный войти в библиотеку из коридора. Знаю я это все. Кто был за шторами?

— Бродяга, — робко предположила Сюзан. — Взломщик…

— Взломщик отпадает, — пренебрежительно усмехнулся Бёрн. — Собаки бились бы в истерике. Это кто-то из вас. Кто?

— Не знаю, — сказала Сюзан. — Я не знаю! — повторила она срывающимся голосом, и знала это, и пыталась овладеть собой, и все сильнее сжимала подлокотники кресла. Джим Бёрн тоже это знал и вдруг встревожился.

— Ох, послушайте же, — воскликнул он. — Да не смотрите вы на меня так. Не плачьте. Не…

— Я не плачу, — сказала Сюзан. — Но это была не Кристабель.

— То есть, — участливо заметил журналист, — вам не хочется, чтобы это была Кристабель. — Что ж… — Он взглянул на наручные часы. — Ну и ну, — сказал он, собрал исписанные листы и встал. — Сделаю-ка я одну вещь. Не ради вас, а так, просто. Буду вынашивать часть моей истории до завтра, а у вас за это время появится возможность доказать, что ваша Кристабель его не убивала.

Сюзан растерялась и нахмурилась.

— Вы меня не понимаете, — энергично продолжал журналист. — Дело вот в чем. Вы пишете детективные рассказы, мне доводилось прочесть парочку. Они неплохи, — поспешно добавил он, глядя на Сюзан. — Вот вам возможность попытаться распутать реальное преступление.

— Но я не хочу… — начала Сюзан.

— Нет, хотите, — перебил он тоном, не допускающим возражений. — На самом деле вам придется. Видите ли… ваша Кристабель под подозрением. Вы ведь знаете, что перстень, который она носит…

— Когда вы его видели?

— Разве это имеет значение? — нетерпеливо воскликнул он. — Журналист все видит. Мы говорим о перстне.

— Но он с аметистом, — как бы защищаясь, сказала Сюзан.

— Да, — мрачно согласился Джим. — Он с аметистом. А Марс видел красный камень. И видел его, как теперь стало ясно, на правой руке. Руке, в которой был револьвер. И Кристабель носит свой перстень на правой руке.

— Но, — повторила Сюзан, — это же аметист.

— Гм, — произнес журналист. — Это аметист. А недавно я спросил у Марса: “Как называется вон то цветущее вьющееся растение?” А он говорит: “С красными цветками, сэр? Это глициния”.

Джим замолчал. У Сюзан сдавило сердце.

— Цветки были, конечно, пурпурные, — тихо сказал журналист. — Цвета темного аметиста.

— Но Марс узнал бы перстень Кристабель, — сказала Сюзан, немного подумав.

— Может быть, — ответил журналист. — А может, он вообще не хотел упоминать об этом красном перстне. Возможно, впервые заговорив о нем, Марс был напуган. Может, у него не было времени разобраться со своими впечатлениями.

— Но Марс… Марс признался бы в убийстве, он не стал бы…

— Верно, — серьезно сказал Джим Бёрн. — Не стал бы. Эта теория выглядит убедительно. Но так не бывает. Люди не убивают и не признаются в убийстве за кого-то другого. Если мы говорим о предумышленном убийстве, а не о пьяной драке, когда может случиться все что угодно, должен быть мотив. И тут у нас сильный, глубоко личный и эгоистический мотив — не забывайте! — побуждающий к безотлагательному действию. Мне надо спешить. Итак, посылать мою историю о глицинии?..

— Нет, — сказала Сюзан, и у нее перехватило дыхание. — Ох, нет. Пока не посылайте.

Джим взял со стола шляпу.

— Спасибо за машинку. Собирайтесь с мыслями и принимайтесь за работу. В конце концов, об убийствах вы что-то знать должны. Пока.

Дверь затворилась, треснуло полено в камине. Сюзан долго оставалась неподвижной, потом пересела к письменному столу, придвинула к себе лист желтой писчей бумаги и написала карандашом: “Действующие лица; возможные мотивы; зацепки; вопросы”.

— Удивительно, — подумала она, — насколько реальная жизнь отличается от своей имитации в литературе, но до чего же они похожи. Как ужасно похожи!

Она еще писала, когда властный стук в дверь заставил ее карандаш воткнуться в желтую бумагу, а сердце уйти в пятки. Однако оказалось, что это всего лишь Микела Бромфель, которой требовалась помощь.

— Ох, мои ноги, — жаловалась Микела. — Кристабель спит или что-то в этом роде, а слуги на кухне боятся даже собственных теней. — Она замолчала и ткнула себе пальцем сначала в одно бедро, потом в другое. — У тебя есть какая-нибудь мазь? Я просто с ума схожу. Это ведь не комариные укусы. Даже не знаю, что это. Смотри!

Она села, задрала белую юбку, и, скатав тонкие чулки, обнажила алые полосы с неровным верхним краем, кольцом охватывавшие пухлые белые ноги повыше колен.

Сюзан посмотрела и едва не захихикала.

— Это н-ничего, — сказала она, сотрясаясь от сдерживаемого смеха. — Всего лишь чигу[17]… Сейчас найду что-нибудь. Спирт.

— Чигу, — недоуменно повторила Микела. — Это что такое?

Сюзан ушла в ванную.

— Мелкие насекомые, — крикнула она оттуда. “Где спирт?” — Их много в сосновых лесах. Сейчас обработаю, к утру все пройдет. — Сюзан взяла склянку и через спальню вернулась в крошечную гостиную.

У двери она резко остановилась. Микела стояла, читая, у письменного стола. Увидела Сюзан и заморгала своими невыразительными темными глазами.

— Ой, — сказала Микела, —