Российский колокол № 7-8 2020 - Коллектив авторов

class="v">Все краски погасли, наевшись служить колдовству,

Их истинный смысл – лицедейство в картонных чертогах,

Едва ли замечен, спешу завернуться в листву

И там навсегда позабыть о счетах и итогах.

Задуты все свечи – в том мире не знают свечей,

Там щупают лица, когда шелестят о погоде,

Беззвучно мыча, забывают обрывки речей,

Из небытия возрождаясь в бесплотной зиготе.

Прогнать этот морок, пока не привыкли глаза,

Иначе их выест летящая с облака пудра,

На траверзе гаснет в последних поклонах гроза…

Скорей приходи, долгожданное бледное утро!

Гишпанское

Весь я в чём-то испанском!

Игорь Северянин

В День святых ты мне приснилась в юбке красной:

Будто шёл с тобой в толпе после обеда,

Восхищаясь, без намёка на харассмент,

Белой блузкой, привезённой из Овьедо.

Поднимаясь по скрипучей эскалере,

Целовались мы на каждом повороте,

Ты мечтала о французской о Ривьере,

Я же звал тебя слетать на Лансароте…

Точно херес, бродит кровь, клокочет в венах,

В тесной клетке кастаньетит сердце гулко,

Гаудийно изогнули шеи стены –

Это ты идёшь ко мне по переулку.

Мы раскроем шире окна, снимем ставни,

Разомлевшие, как устрицы на блюде,

В наших позах – тень Гала в истоме давней,

Наплевать, что нам назавтра скажут люди.

Что за ранний Альмодовар, скажут, хлопец,

Среди ёлок, передвижников и снега?

Перед сном ты перечитывал де Лопе

Иль под утро в чуткий сон вмешалась Вега?..

Пусть свирепствуют снега и злые хвори,

Как в капкан, попался месяц в хамонеру,

Но я всё-таки пойду в испанский дворик,

Эспанаду закажу под хабанеру.

Как берёзе не сдружиться с юбкой алой?

Так и песню не сложить без матадора –

В наших княжествах бандерасов немало –

Отмарьячат вам по самое негоро.

Но зато у нас последние изгои

Не изглоданы кострами инквизиций,

Нам гоняться ли за призраками Гойи?

Обойдёмся мы без вашей заграницы.

Зимних дней сойдут последние зарубки –

Есть лекарство и от этого недуга:

Ты опять ко мне приходишь в красной юбке –

И опять на нас глазеет вся округа…

Плодородие

В кустах смарагда иль под сенью клёна

Блеснёт твой волос, вдруг взлетит рука –

Нет, показалось, просто глаз влюблённый

Запечатлел рожденье мотылька.

Верхушки туй кружатся в падеграсе,

Томаты диссонируют в ответ

И, сложены на травяном матрасе,

Похожи на скопление планет.

А то внезапно с огненной рябины

Тугие гроздья скатятся в ведро,

Как будто любопытной Коломбине

Прислал привет чувствительный Пьеро…

Иль вот ещё мелькнёт прозрачной тенью

Твой тонкий стан в изгибе экарте –

Садово-танцевальному уменью

День напролёт рукоплескал партер.

Последний акт – пришла пора признаний,

От вздохов к страсти краткий переход,

И полный стол роскошных обещаний,

И терпких, спелых губ запретный плод.

Уснёт рассада, и во всей округе

Лишь мы не станем фонари включать,

Нам нужно многое сказать друг другу

И о гораздо большем промолчать.

Тени в раю

Серые перья хмурых ночных колдуний

В сумерках серых топорщатся и теснятся,

Вниз по тропе, сверкающей в полнолунье,

Тени к протоке спускаются, не таятся.

Кажутся бестелесными, неживыми,

Сходятся, растворяются, расстаются,

Лёгкие, златокудрые херувимы –

Отсвет ночных теней на небесном блюдце,

Взглядом всесильным в полдень сожжёт их солнце,

Словно дымок папиросный в лучах курится,

В кронах столетних сосен горят червонцы –

Раньше родные, ныне чужие лица.

Там, на реке, их ждали, качаясь, лодки,

Тени по ним скользили, не нагружая,

Омут найдя, тонули, как в масле ложки,

Сквозь облака проступала земля чужая.

Ищут себя во вселенной, звёзды раздвинув,

К окнам железных грифов прижавшись носами,

Прежде чем стать рекой иль послушной глиной,

Слёзы на полном излёте подскажут сами –

Повремени, мой ангел, отсрочь уход свой,

Там, без меня, одна бесконечная вьюга,

Здесь, без тебя – зияющее сиротство,

Да, мы всего лишь тени, но тени друг друга.

Мир продолжает вращаться, и тени тоже,

Дышит планета, последний срок доживая,

Я, как и тень, возрождаюсь, день подытожив,

Крыльями вровень с тенью твоей сливаясь.

Пастернак и Съезд

Искусству служа, всех мастей и окрасов поэты

Завидуют славе собратьев келейней и строже,

Чем жёнам чужим, чем пайкам и отмене запретов,

Согласно заслугам, а что до не вышедших рожей,

Таким – проработка, донос и с презеньем: «Попутчик!»

Ещё повезло, что в строю, а не в пыль истолчённый,

Дробишь себе глыбы словес на ничтожные кучки

Иль строишь соцлита барак как простой заключённый…

Да здравствует съезд пролетарской, свободной богемы!

Всем розданы роли – от львов до домашних песчанок,

Ещё не изжиты вполне символизма тотемы

И где-то в музеях пылятся остовы тачанок,

Но новые песни придумала жизнь, и Поэту

Учиться пришлось: чтоб таким «пережиткам» за партой

Строчить восхитительный бред в заводские газеты

Про строек размах, по стране пусть поездят плацкартой…

Поэт ошарашен котлом пятилеток кипящим,

Но пишет не то, а своё, между строк, по наитию,

Чрез годы откроет он мысли о том, настоящем,

Немногим надёжным соседям по «общежитию»…

Поэт высочайшим решеньем в Президиум призван,

Уже не святоша, а русской словесности светоч,

Ещё бы сработаться с… как его… соцреализмом –

И можно напутствовать массы в речах и советах.

Тут группа рабочих, стремясь передать эстафету

(Перо словно штык, но и с молотом сходство заметно),

У сцены толпясь, широко улыбнулась Поэту,

Мол, мы тебя знаем, знакомы по снимкам газетным.

Он съездом смущён и, в реальность победы поверив,

Свой голос негромкий, но твёрдый отдав коммунистам,

Схватил молоток у проходчицы, сил не размерив,

Как тот самовар, что у горничной брал гимназистом…

Гудит