Альманах «Российский колокол» №4 2019 - Альманах Российский колокол

таких не было, одна мелочь. Недоросли и слабаки. В нём чувствовалась сила. Даже на расстоянии.

Днём около неё крутились дети. Бегали, смеялись, лепили снежки. Кидались друг в друга и в неё тоже. Она только укоризненно покачивала головой, изредка опираясь на невысокий резной штакетник, отделяющий добротный кирпичный дом от дороги.

С высокого берега реки дом был виден как на ладони. И она. В сером, в ярких красных серёжках на фоне ослепительно белого снега. «Как она не мёрзнет? – думал он. – Такая юная, хрупкая, почти раздетая». Хотелось броситься к ней прямо по льду. Немедленно, сейчас же. Прижать к груди, укрыть от ветра, согреть в объятиях и спрятать от всего мира. Даже от птиц.

Он обнимал её каждую ночь. В мечтах. Она льнула к нему всем телом, покоряясь исходящей от него настойчивой силе, слабея от мощи нежных прикосновений. И тихонько, подобно шелесту ветра в листве, шептала: «Люблю…»

Утром все грёзы рассеивались, и она только грустно вздыхала, осознавая несбыточность своих мечтаний. И опять кормила птиц. А он стоял на том же месте. Величественный и бесконечно одинокий. Стоял и смотрел только на неё.

Весна наступила внезапно. Забурлили ручьи. Оживились птицы. Река вышла из берегов и, размыв дорогу, подобралась почти вплотную к калитке палисадника. На вербе набухли почки. По ночам под окнами дежурили коты, оглушительным мяуканьем вызывая на свидание домашнюю кошку Мусю.

Вместо Муси в открытом окне появлялся отец семейства Александр Семёнович и грозно шикал на женихов. Её это забавляло.

Она тоже пробуждалась от зимней спячки вместе с природой. Расправляла плечи, поднимала голову навстречу солнцу, грелась в первых несмелых лучах. И расцветала на глазах.

В один из дней, когда река уже успокоилась и вернулась в русло, к дому подкатил изрядно потрёпанный джип, заляпанный грязью по самую крышу. Громкий звук клаксона всполошил ковыряющихся в палисаднике кур.

Из ворот вышел Александр Семёнович в резиновых сапогах и распахнутой телогрейке, надетой прямо на майку:

– О! Здорово, Аркадий. Какими судьбами? Мост, что ли, наладили?

– Привет, Семёныч. Да, вчера ещё. Проехал. Вон, видишь? – улыбаясь, Аркадий кивнул на джип.

– И куда?

– До фермера доеду. Говорит, комбикорм привезли ему. Можно брать. Тебе курам нужно?

– Да можно бы один мешок. Зацепишь?

– А то! Не вопрос. Потому и заскочил к тебе. Всё равно мимо еду.

– Ну спасибо!

Аркадий вытащил из кармана пачку сигарет:

– Перекурим?

Александр Семёнович чиркнул зажигалкой. Мужчины с удовольствием затянулись, облокотившись на штакетник.

– Слышь, Семёныч? Какая же красивая у тебя рябина. Глаз не оторвать. А ведь молодая ещё.

– Как молодая? Четвёртый год. Красавица, да. В питомнике брал. Какой-то сорт не наш. Плакучая, что ли. Не помню. Но разрослась здорово. Видать, понравилось ей тут.

– Неужто четвёртый? Как время летит. И не замечаешь с хозяйством этим. А может, дашь черенки? Я бы тоже такую посадил.

– Да ты что, Аркаш? Не приживётся. Саженец надо сажать. И не сейчас, а осенью.

– Да? Жаль. Мне так надоел пустырь этот на косогоре перед домом. Один дуб торчит, а зелени хочется.

– Слушай. Ну тогда тебе надо корневых отростков дать. У неё корневая сильная. Может, и вырастет.

– Дашь?

– Дам. Езжай за комбикормом. А я накопаю пока. На обратном пути и заберёшь.

– Ну ты, Семёныч, человек! Спасибо. Не напасёшься денег на питомник этот. Я мигом обернусь, час-полтора…

Джип лихо вырулил на раздолбанную дорогу, подмигнув грязными фарами.

Александр Семёнович вздохнул и пошёл в сарай за лопатой.

Ветра не было, но она дрожала всем телом, когда хозяин осторожно подкапывал и отделял корневые отростки.

– Да не трясись ты, – ласково приговаривал Семёныч, – не больно же.

А она тряслась не от боли – от возбуждения, в предвкушении казавшегося несбыточным счастья. И в благодарном порыве старалась погладить Семёныча по лысеющему затылку: «Я приживусь. Обязательно приживусь!»

С косогора он отчётливо видел залитый солнцем палисадник, мужчину с лопатой, свою любимую с тонкими зеленеющими руками-веточками, и сладкие весенние соки бурлили под корой, поднимаясь от корней к самой кроне.

2019 год

Из цикла «Вспоминая с улыбкой любимые строки…»

А поворотись-ка, сын!

– А поворотись-ка, сын! К лесу задом, ко мне передом.

– Папа! Папочка прилетел! – Избушонок лихо развернулся на курьих ножках, размахивая ставнями. Из трёх труб на крыше посыпались искры.

– Аккуратней, сынок. А то весь лес нам к Лешему спалишь. Меня уже два раза в МЧС вызывали. Штраф выписали. На-ка вот, держи. Огнетушитель тебе новый привёз. Порошковый. Непросроченный.

Дверь избушки на курьих ножках заскрипела. На крыльцо выползла Баба-яга:

– О! Явился! Что так долго-то? Умаялась я с ним. Целый день по поляне носится, взлететь пытается. Хоть привязывай.

– В Лескомимуществе был.

– Зарегистрировал?

– Нет. Говорят, не недвижимость он. Крылья имеются. Справку требуют из Лесавиации. Ну, что он как летательный аппарат не зарегистрирован. Беда…

– Беда… Раньше надо было думать. Ужинать будешь?

– А что, Иван приходил?

– Приходил. Куда он денется. Вон в печке стоит. Уже почти готов.

– Папа! Какую справку?! Ты же обещал! – У Избушонка скривилось крылечко.

– Вот опять, – вздохнула Баба-яга, – горюшко моё горькое… Что делать будешь?

– Полечу завтра. Сегодня там неприёмный день. Надо в центральный офис, в Муромский лес, лететь. А это почти семьсот километров. Да эшелон ещё запросить.

– Папа! Смотри! Смотри же!

Избушонок разбежался и часто замахал крыльями. Куриные ножки оторвались от земли. Он пролетел несколько метров и упал на краю полянки.

– Вот ведь наказание… Все брёвна переломает себе, – проворчала Яга.

– Папа, видел?! Ты видел?! Я летел! Какая же я недвижимость? – Избушонок заплакал, дрожа всей сверкающей на солнце чешуёй.

Змей Горыныч обнял сына, погладил крылом по крыше. Он уже принял решение: «Полечу в Муромский лес. Но не за справкой. Надо подмазать Соловья-разбойника. У него большие связи. Он поможет. В лепёшку расшибусь, но получу сертификат лётной годности».

– Успокойся, сынок. Отец обещал – отец сделает! Будешь! Будешь ты летать.

– Да ну вас к Лешему! – Яга, махнув рукой и украдкой утирая слезу, скрылась в избушке.

Отец и сын, счастливо улыбаясь, сидели на полянке и смотрели вверх, в чистое ясное небо.

Отчего вы всегда ходите в чёрном?

– Отчего вы всегда ходите в чёрном?

– Здрасте! Странный вопрос. Тем более от вас. Для контраста. Потому что вы всегда в белом.

– Ну не знаю. Есть же много других цветов: красный, зелёный… Голубой, наконец.

Собеседник захихикал, подливая в бокалы коньяк:

– Голубой! Тут вы, батенька, загнули. Голубой сейчас не в тренде. Знаете, какой век