Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 1 - Альманах Российский колокол

– Это уже другая история… Сходите вот в этот музей, – сказал гид и протянул ему визитку. – Он закрытый, но там есть кое-что из того, что не было официально опубликовано, если, конечно, уже не убрали…

Вопросов у Олега было много, и вышел он из музея только часа через два.

Чем больше он думал о роботах, тем больше у него появлялось вопросов.

* * *

Однажды вечером Олегу позвонила Алиса и сказала, что забежит ненадолго.

Она влетела, как легкий ветерок: свежая, быстрая, со знакомым шарфиком на шее.

– Привет! Какой у тебя симпатичный шарфик!

– Да! Это мне знакомый подарил, задабривал… Ты его не знаешь… – И она весело засмеялась.

– Будем есть или пить?

– Лучше чаю, я ненадолго. Попрощаться пришла…

– Вот те здрасьте! Замуж, что ли, выходишь? Тогда лучше было бы просто позвонить…

– Да нет!

– Значит, я не подхожу тебе…

– Какой-то ты сегодня скучный… несообразительный…

– Ты меня бросаешь, буду жить сиротой.

– Почему у тебя так неуютно дома? Ты как будто что-то потерял. Не дом, а жилище… «Какое странное жилище: здесь есть огонь, но не очаг, здесь как на старом пепелище, боишься сделать лишний шаг…»

– А дальше?

– «Уже остывшие предметы не дарят нежность женских рук, безмолвны старые сонеты, и только тонкий, острый звук скользит по милым закоулкам, по книгам, полкам и столам, а память мерно и упруго рвет жизнь и сердце пополам…»

Олег молча смотрел на нее и думал: «Надо было к ней присмотреться повнимательнее, занимательная девчонка…»

– Мне предлагают работу за границей, я в воскресенье уезжаю. Ты же понимаешь, факультет международной экономики, два языка, что я здесь буду делать? Мне предлагали контракт здесь, но работать в Европе. Я отказалась – подпишешь что-нибудь, потом не вырвешься… В ближайшие двадцать лет границы не закроют, дали миражную свободу, чтобы отвлечь народ от главного. Не все же такие наивные, как они думают…

– Ну что ж, ты умная, хорошая, желаю тебе удачи. Пиши, звони. Я буду рад тебя услышать.

– Не холоди! Ты мне такой не нравишься…

– Там будут принцы иностранные, румяные, по-ненашенски говорят – романтика!

– Не ной! Я через неделю позвоню, раньше будет некогда.

– Ты что, и вечерами будешь работать?..

– Мне кажется, что я пока еще оправдываться не обязана… Ну, я пошла, а то поругаемся…

– Да, пожалуй, а то поругаемся…

Олег закрыл за Алисой дверь и шлепнулся на диван. Пощелкал пультом, но по «ящику» текст был заезженный, ничего нового.

«Почему у них такие одинаковые интонации, барабанят, как роботы… А эти – “двое из ларца, одинаковы с лица”», – раздраженно подумал он. Алиска выбила его из колеи.

Он достал старую коробку с фотографиями, из коробки выползала ностальгия. Сверху лежал школьный альбом с потертыми углами. Со второй страницы на него смотрела девушка с распущенными вьющимися волосами, карие глаза поражали в самое сердце, и рядом была приклеена другая фотография: она же за роялем на школьном концерте.

«Интересно, как она теперь выглядит? – думал он. – Не рожала, не курила, не злоупотребляла, салонов вокруг полно… Значит, выглядит хорошо! Пункт второй: все такая же жалостливая или поумнела немного? Если муж попался хороший, то, скорей всего, жалостливая! Пункт третий: делает карьеру или «по-модному» – не работает? У папы денег всегда было достаточно, скорее всего, у мужа тоже все хорошо, значит – «по-модному»! Пункт четвертый: счастлива или нет? Вопрос риторический. Конечно. Кто ж сознается, что нет, – я же не лучшая подруга… Значит, счастлива! Ну и хорошо! Надо будет выкинуть школьный альбом, мне в нем моя фотография не нравится: ушастый какой-то… Фотограф – бездарь, троечник, наверное… Занимает чужое место на рынке труда. А красивые и талантливые, как я, из-за него страдают!»

Продолжение следует

Остановите ангела!

Печаль разрывала мне сердце… Я стоял у могилы моего ангела и не мог сдвинуться с места. Стоять дольше было нельзя, иначе я мог бы прорасти корнями в эту могилу, и выбраться оттуда уже никто не смог бы мне помочь… Я не чувствовал под собой ног. Я был между землей и небом. Чтобы как-то унять эту боль, я перенесся в воспоминания.

Все произошло неожиданно – человеческий фактор!

* * *

Мне было три года, когда я в первый раз увидел моего ангела. Он показался мне сам и был в простом белом одеянии и с маленькими золотыми крылышками. Я тогда подумал: «Какие они маленькие… Как же он летает? Даже у маленьких птиц крылья большие…» Ангел ничего не говорил, только ласково улыбался.

Я его не призывал. Я даже не верил, что он существует. Моя бабушка говорила, что у каждого человека есть ангел-хранитель, но я верил папе! Бабушка была старенькая: она пережила царя, двух «богов», шестерых «полубогов» и даже папу римского. Кто же слушает таких стареньких бабушек, ведь их считают немножко выжившими из ума или по крайней мере одурманенными «опиумом для народа». Кто же в то время мог поверить, что религия и вера – это «две большие разницы»?

Мой папа был красивый, сильный и веселый и знал все, о чем ни спроси. А бабушка все делала потихоньку: молилась, потом прятала свои иконки под матрас, украдкой крестила меня, когда я отворачивался. Говорила она всегда тихо и не очень уверенно, как будто боялась, что ее застанут за этим разговором или отнимут иконки.

Новые поколения решили, что такая вера им не нужна, они заменили храм души храмом науки… и все, что не вмещалось в новый сверкающий храм, нужно было отринуть. В сравнении с этим многообещающим будущим прошлое поблекло, выглядело тусклым, замшелым хламом. Настоящее прошлось кровавой секирой по прошлому, разделив неделимое и разодрав по живому то, что разрывать не дозволено никому. Новое будущее манило, сияло где-то там, впереди, и редко кто решался «обронить нечаянно», что ему жаль прошлого, что там у него осталось…

Время идет медленно, особенно когда ты маленький и не понимаешь, что с каждым днем оно будет идти все быстрее, а потом помчится с такой скоростью, которую даже сравнить не с чем. Как можно сравнить неоднородные величины – время жизни и пространство жизни? Вначале кажется, что все еще впереди, а потом – все уже позади. А где же то время, которое между ними? Оказывается, это и было не время жизни, а его пространство! И именно в нем надо было не мчаться навстречу будущему, а жить – умудриться найти то, что одни называют