Российский колокол № 1–2 (34) 2022 - Коллектив авторов

надо поосторожнее, чтобы не порезать пальцы, и получался этакий шалаш. Сажали туда ежиков и придумывали разные истории, как они ходят друг к другу в гости. Это с Маринкой из соседнего подъезда, терпеть ее не могу, она-то меня потом и обманула. Я юбилейные рубли собирала, долго, мне родители их всегда отдавали. Собирала я их в голубую коробочку, она уже почти полная была. И тут Маринка говорит: а давайте купим еды для игры? Давай, Юлька, тащи рубли, я тебе потом отдам. Она же старше меня на четыре года, я и поверила, что отдаст. Принесла рубли, пошли мы в татарский магазин за едой.

Всегда думала: почему же его назвали татарским? Магазин как магазин, посреди города, небольшой, перед ним – палатка с мороженым. Белое – десять копеек; мое любимое фруктовое – пятнадцать; в вафельном стаканчике – двадцать. Брикеты – дороже. А эскимо вообще не было, его иногда на желтой машине привозили из Москвы, и очередь стояла – хвост в конце площади. А за домом, где татарский, было бомбоубежище. Соседские ребята рассказывали, что залезали туда, но мне кажется, что они врут, потому что страшно. Даже мне страшно, а уж я-то вечером, в темноте, на кладбище ходила на спор!

В общем, накупили мы с Маринкой в татарском хлеба: булок разных, с изюмом и без, с орешками, сахаром и чем-то еще, оттащили все это во двор и играли до вечера: еду продавали. А денег она мне так и не вернула, плакали мои юбилейные рубли…

А мама меня за такую ерунду отругала – за записки эти. Теперь придется в выходные тащиться на дачу, а я так не хочу! Уж лучше вечером идти ночевать к бабушке, смотреть с ней «Коломбо» и пить чай с вишневым вареньем. Зато днем – свобода попугаям! Можно целый день играть во дворе в карты, или пойти к Ленке за настольной игрой, или смотреть видеомагнитофон у Оксаны и ждать – с нетерпением ждать вечера, когда можно будет испробовать вновь придуманные шутки и подвохи против врагов.

Они приходят вечером, где-то после шести. Садятся на лавочку, болтают, курят. Им лет по шестнадцать, некоторые – старше. Славик – высокий, крупный, его темные волосы вьются и никак не хотят ложиться на место. Инна уже все перила в нашем подъезде изрезала его именем. Ромка – маленький, коренастый блондин. Пашка-рыжий. Димка… Я уже говорила, что он часто мне улыбается, что-то говорит, а я отвечаю резко и убегаю. Иногда он поет, тогда я тихо сижу на яблоне и слушаю.

Правда, недавно мы с Инной учудили. Идея была в том, чтобы получить сок из дикой войлочной вишни, растущей во дворе. Конечно, мы и до этого ставили подобные опыты, например, отжимали сок из цветов-колокольцев глоксинии, но нам и в голову не приходило его пить. Но это же была вишня! Мы собрали ягоды, положили их в марлю, отжали в кастрюлю и выпили. Потом нам было плохо, вызывали врача, и было много шума.

Раньше я любила ездить на дачу. Там речка, лес, можно было устраивать пешие походы, переправу, ловить раков, залезать ногами в ледяной родник – да много чего интересного. Там у меня были друзья: Сашка, внук тети Вали, и Даша – дочка учителя.

Там у меня тоже есть любимое дерево – черемуха. Она еще выше, чем липа во дворе, раскидистая, можно на одной ветке посидеть, потом на другую перелезть, а посередине, где разветвляется ствол, – такое удачное сплетение, ну просто кресло. Я брала с собой виноград, яблоки, бананы или другие фрукты, что-нибудь попить и лезла в свое убежище. К тому же летом поспевали ягоды и можно было рвать черные сладко-вяжущие точки черемухи прямо на месте.

Сейчас мне скучно на даче. Я в основном на черемухе и сижу, когда меня туда тащат. И думаю, чем бы я занималась в городе в это время, что происходит во дворе.

На прошлой неделе все ребята были на городской дискотеке, а я уже поздно, в темноте, вышла позвать собаку. Он появился тихо, выделяясь на фоне темного сада белой рубашкой: «Привет!» Я вздрогнула и обернулась. Отчего-то гадостей говорить не хотелось.

– Юль, а ты Славика не видела?

– Нет. Они, наверное, все на дискотеке.

– Наверное.

– А ты?

– А я… здесь, с тобой разговариваю.

Он улыбнулся.

Потом мы сидели на лавочке и о чем-то долго еще болтали, точно не помню, о чем.

А вообще мне очень нравится тополь: он крепкий, вы-со-окий, голову устанешь задирать. Я бы с удовольствием на него залезла, только у него сучьев внизу нет, а наверху ветки слабые. Я по вечерам выхожу на балкон, смотрю в темноте на тополь: как листва колышется, словно шепчется, нахожу звезду рядом с кроной и мечтаю о чем-нибудь…

Тут у нас в соседний магазин игрушек завезли гномиков – на елку вешать: в колпачках обычных – синих в полоску, а еще серебряных и золотых. Ну вот Инна и говорит: «Пойдем, золотых гномиков купим». Приходим, даем деньги продавщице, а она нам – двух гномиков в синих колпачках. Мы ей еще денег, она нам снова синих. Мы еще. Она нам одного серебряного. А как мы одного гномика будем на двоих делить? Да и золотого хотели-то… В общем, отдали мы ей все деньги, что были. В улове было: два золотых, три серебряных и с десяток синих. «Лишнего» серебряного Инна себе забрала, по старшинству, а мне было не жалко, я думала: отчего мы сразу не догадались попросить у продавщицы золотых? Но денег все равно уже не было…

Гномиков потом растеряли, конечно. Но гномики – это так, какая это мечта?.. Я мечтала, чтобы Димка увидел мой полет с рябины и бросился меня ловить. А я бы обнимала его за шею и смеялась: глупый, мол, там же невысоко.

Озеро

И каждая эпоха человеческой жизни, каждая страна, каждый город, каждый дом, каждая комната имеют свой запах – точно так же, как имеют свой запах каждый человек, каждая семья, каждый род…

И-за эпохами, за событиями городов и стран – ему, этому, данному человеку, морщинки у глаза, запах комнаты существенней, многозначимей, чем событья эпох.

Б. Пильняк

Серость неба давила не только на голову. Она словно ложилась на все внутренние органы, отягощая каждый из них, забивая существующие в них пустоты серой ватой, наполняя тело отзвуками грозовых разрядов. Будто внутри родилась шаровая