Альманах «СовременникЪ» №1 (28), 2022 (посвященный Николаю Гоголю) - Коллектив авторов

а выполнение нелепых, но при этом обязательных требований к их оформлению. Вспомнив об очередной надвигающейся по срокам работе такого рода, Чичигин грустно вздохнул и принял мудрое решение: просто понежиться в постели и помечтать о будущем, о лучших временах.

«Вот поди ж ты, – рассуждал сам с собой Павел Иванович, – казалось бы, что хорошего в этой загадочной напасти – ковиде? Ан оказалось, что все было не так однозначно. Кто бы мог подумать всего лишь полтора года назад о том, что можно будет работать, не выходя из дома и не снимая домашний халат! Оказалось, что многие виды работ: к примеру, продажа и покупка товаров, обучение школьников, чтение лекций, проведение семинаров и экзаменов для студентов, даже театральные репетиции – можно выполнять, не расставаясь с любимыми домашними тапочками!» А для Павла Ивановича работать дома было вообще идеальным вариантом. Он давно уже привык писать статьи и отчеты в основном дома, лежа на диване, после обязательной, но малопродуктивной отсидки на рабочем месте. А его, так сказать, присутственная часть работы состояла из бесконечных и ненужных совещанок, а также нудных заседаний ученого совета, научный КПД которых был близок к нулю и сводился для прекрасных дам преимущественно к демонстрации новых нарядов и причесок, а для представителей противоположного пола – к демонстрации своего красноречия, а изредка даже остроумия.

За окном накрапывал унылый и уже по-осеннему холодный дождь. На улицу в такую погоду не хотелось, и Павел Иванович решил вздремнуть еще часок. В комнате стоял мягкий полумрак от плотных золотисто-охровых штор, умиротворяюще тикали настенные часы в корпусе из темного бука. Свежее постельное белье изо льна с красивыми неяркими полосочками приятно обволакивало расслабленное тело. В общем, для того чтобы понежиться в постели, были идеальные условия. Однако отдохнуть Павлу Ивановичу на этот раз не пришлось. Его планы нарушил настойчивый звонок на мобильный. Звонил его коллега по работе и одновременно давний приятель Николай Валерьянович Крот. Он обожал откапывать новости и баламутить и без того эмоциональный научный люд разного рода сенсациями и слухами. Вот и сейчас, едва поздоровавшись, приятель возбужденно зачастил, слегка грассируя:

– Ты вот, похоже, спишь, дорогуша, а в нашем родном заповеднике судьбоносные новости. – Он намеренно затянул паузу, а затем продолжал, таинственно понизив голос: – Георгий Семёнович Головко вчера вечером подал заявление на увольнение… Он давно сотрудничал с полпредством президента нашего округа, и ему предложили там солидную должность с соответствующей зарплатой. Повезло мужику, что и говорить, ну и в нашей конторе намечается перспективная движуха: как-никак освободилась должность завотделом. Уверен, это многих заинтересует. А ты что думаешь на этот счет?

Сонливость вмиг слетела с Павла Ивановича.

– Н-да, это сюрприз, друг мой, Валерьяныч! – на всякий случай осторожно ответил он. – Думаю, что за эту довольно притягательную вакансию будут сражаться Петрицкий (он недавно защитил докторскую, а должность у него – всего лишь ведущий научный сотрудник) и наверняка Венера Загитовна Мухтиярова, фигуристая дама с весьма невысоким научным потенциалом, но зато с повышенными амбициями и, что немаловажно, нужными связями.

– Ну а твой прогноз, кто победит? – допытывался Валерьяныч.

Но Павел Иванович, зная склонность приятеля к пересудам, уклонился от дальнейшего обсуждения этого вопроса и, неопределенно сославшись на личные дела, прекратил разговор.

На самом деле никаких личных планов, во всяком случае на сегодня, у Чичигина не было. Вообще с личной жизнью у него были проблемы. Еще в студенческие годы он скоропостижно и опрометчиво женился на длинноногой зеленоглазой блондинке с филфака Анюте Волк. Брак был недолгим. Златокудрую красотку мало что интересовало, кроме посещения ресторанов и концертов поп-звезд. К тому же она умудрялась отвратительно готовить даже яичницу, постоянно пересаливая ее и превращая бедные желтки и белки в какую-то бесформенную и непременно подгоревшую массу. В результате брак продлился меньше года. При этом за свою вновь обретенную свободу Павел Иванович заплатил дорогим его сердцу почти новым серебристым «Фольксвагеном-Поло», который пришлось продать, чтобы избежать размена однокомнатной квартиры. С тех пор Чичигин, которому сейчас было уже далеко за сорок, с женщинами, как с особо коварными и опасными существами, был очень осторожен, ограничиваясь отношениями без взаимных обязательств. Это его вполне устраивало, и недостатка в приходящих женах на час не было, так как Павел Иванович был довольно любезен с дамами и вполне привлекателен. Особенно нравились им его внушительная широкоплечая фигура, обаятельная, располагающая к себе улыбка, интеллигентная бородка с проседью и живые, с хитрецой серо-голубые глаза.

Но сейчас Павлу Ивановичу было не до красоток. Он переваривал информацию, полученную от приятеля. Он не признался Валерьяновичу, но его живейшим образом заинтересовала судьба открывающейся в связи с уходом Головко вакансии. Чичигин был весьма неглуп и честолюбив, но вот уже несколько лет его карьера находилась на точке замерзания. Три года назад он представил к защите свою докторскую диссертацию «Прорывные стратегии развития региона как инструмент социально-экономической политики», но ученый совет не принял ее к защите, признав идею автора несколько провокационной и авантюрной. В результате Павел Иванович в настоящее время занимал должность завсектором и имел мало шансов для дальнейшего продвижения по службе. Но он занял выжидательную позицию и не терял надежды. И вот сейчас интуиция ему подсказывала, что его час настал.

«Надо во что бы то ни стало проявить себя, что-то придумать, – напряженно размышлял Павел Иванович. – Есть шанс заявить о себе и прорваться на достойную должность, хотя конкуренция явно будет высокой». Он чувствовал, что в сложившихся непростых условиях надо предложить дирекции какой-то неординарный план развития отдела, который возглавлял до сегодняшнего дня Головко. Идея у него родилась довольно быстро, и он решительно записался на прием к директору.

В приемной из-за карантина никого не было, кроме вальяжной секретарши Анфисы Александровны, которая величественно поприветствовала Чичигина, не отрываясь от телефона.

– Нет, – внушительным контральто отвечала она кому-то по телефону, – у нас карантин, и академик Завьялов принимает сегодня только по предварительной записи и по самым неотложным вопросам.

В этот момент распахнулась дверь из кабинета директора, и на пороге появилась, как всегда, уверенная в себе Венера Мухтиярова с лихо подведенными тушью глазами, как у пожирательниц сердец эпохи НЭПа, в эффектном, плотно облегающем ее заманчивые формы бархатном пиджаке. Она небрежно кивнула Павлу Ивановичу и, смерив его подозрительным взглядом, выплыла из приемной.

«Ну вот, кажется, осиное гнездо пришло в движение, – подумал про себя Чичигин. – Будем надеяться, что я не опоздал».

Изобразив на лице озабоченную улыбку, он решительно шагнул в кабинет. Там царил уютный полумрак, который создавали полуоткрытые тяжелые шелковые портьеры