Альманах «Российский колокол» №4 2019 - Альманах Российский колокол

упрятана цель рептилоидного реванша. Послепотопный мир на планете Земля, а также иных планетах, по этой подаренной программе, должен был продолжиться как планета рептилий. Возврат к давней доминанте рептилоидов.

Была и личная угроза в некоторых вариантах сценария, однако он почти не рассматривал такие «мелочи», увлекаясь общей грандиозностью. Был предусмотрен дополнительный, параллельный вариант сценария для продолжения работы с утаённым им Ключом и ещё одним кристаллом в дополнительной короне комплекта. Этот груз был передан потомкам Ноаха – Иафету, а также Симу, для сохранения. И долгое время он принадлежал к самым ценным и сокровенным сокровищам фараона… (до времён Мернептаха, невероятным образом похищенный и/или обретённый верховным жрецом Иетро, тестем Моисея). С этим магическим сокровищем передалась также и «сюжетная автономность», самонастройка к реальным процессам текущего времени.

Случай с задницей

Автор пердуперждает, что в этом тексте используются морфемы из некогда табуированной лексики

Помню, это было точно после поебельника во вздорник, что-ли…. Я сладко спал в уютном и привычной позле – позжле ужина с одиночеством… когда внезапно ко мне ввалился Случай. Его появление и то, что он мне говорил, было новым и необычным… Он переливался в ярком разноцветий, но, это могло надолго (а может и насовсем) прогнать мой сон, мой черно-белый, мой такой знакомый и привычный, местами (тотально) надоевший, но… опять таки такой знакомый и привычный.

А Случай суетился, шумел, толкал меня, что-то говорил о чём-то новом то в одно, то в другое ухо, пытался даже шуткой «разбузить» меня.

– Не смеши мои жировые складки – пердупредил его я, – всё новое уже было; это я прочёл в нашей официальной прессе!

А Случай не унимался, – всё говорил, утверждал, что он и есть то самое, что ислучается.

Я играл со Случаем самую пассивную и глупую игру, я не поддавался ему – я шаловливо затыкал пальчиком ухо, в которое что-то всё говорил он, я отворачивался от него, когда он что-то пытался показать мне, то ли – улётный «старт-оп», то ли – единственный шанс… наконец, я нашёл! его слабое место, и оно было моим сильным местом.

Я отвернулся от него задницей и, хотя спина ещё продолжала чувствовать какую-то суету, задница была непробиваема. Некоторое время до последующего сна я ещё следил, – не появится ли этот самый Случай откуда-то сбоку, однако вскоре успокоился во сне. Зад непробиваем! Я бы назвал так броню танка и, наверное, даже запатентовал бы форму как «самую надёжную на случай»™.

Прошло время. Когда я оглянулся – это было после пробуждения – его уже не было. С таким вот Случаем я столкнулся!

… вот снова и снова прошёл проебельник, замещаемый вздорником, ср. едой, чат(_)вверг(Ом), пьяньтницей, до судьботы моей всё·же^не·дельной жизни. А случая всё нет… И Задница скучает.

Анатолий Мерзлов

Анатолий Мерзлов родился 15 ноября 1948 г. в семье военнослужащего в Аджарии, г. Батуми. С 1961 г. – воспитанник музвзвода в батумской мореходке. С 1966 г. – курсант мореходного училища. В 1971 г., после окончания, – работа на судах Новороссийского морского пароходства в качестве судового механика дальнего плавания. В составе флота – участник Вьетнамской войны, событий на Ближнем Востоке, на Кубе. С 1988 г. перешёл на береговую работу в плодовый совхоз.

В этом же году направлен на учёбу в Высшую школу управления сельским хозяйством. В связи с развалом совхоза после окончания школы стал предпринимателем.

В первый раз проба пера состоялась в г. Батуми в газете «Советская Аджария» (восьмой класс школы). До 2007 г. писал в стол, систематизируя материал. В 2007 г. – выпуск книги «Платановая аллея» в издательстве «Советская Кубань». Участник литературных конкурсов им. И. Бунина, «Ясная Поляна» (лонг-лист), «Дары волхвов».

Уральские самоцветы

Начало зная, вижу я конец…

Виляя среди ущелий, дорога внезапно выскочила на простор, с высоты высвечиваясь далеко впереди замысловатой петлёй. Вялотекущие мысли встрепенулись, и нога спонтанно дожала акселератор. Осветлившаяся надежда зажгла существо: быстрее замелькали путевые отметки, приближая выбранный ориентир, а за ним – линия призрачного горизонта. Так всегда: стоит почувствовать простор, возникает манящая бесконечность. И нехочется понимать: это до определённой поры, пока однажды не обретёшь философский смысл у не осевшего ещё печального холмика твоего погодка. Наш многогранный мозг способен уходить от грустного. Какой прок от уныния? Кирилл Петрович находил выход в компьютерном аналоге. Случился «глюк» – перезагрузил, и вновь необозримость от скачанной тобой новой заставочной картинки. Не получается в жизни, как у проворного чибиса – уподобься жирующей утке: тяжело взлетел, зато какой-никакой полёт и финал в своей стихии в объяснимой концовке.

За крутой извилиной шоссе приоритеты рассредоточились по привлекающим особенностям. Водитель стоящего на обочине грузовичка скрёб на ней картонкой. Почти триста километров пути без остановки: спина и ноги давно просили пощады, да и сосредоточенность, с какой пожилой шофёр проделывал странную работу, возбудила интерес и ускорила решение. Остановившись неподалёку, Кирилл Петрович подошёл к нему. Его добродушное лицо располагало к разговору.

– Что, браток, золотоносную жилу надыбал?

Глаза и мимика шофёра излучали скорбь – в перекличку с мыслями, посетившими Кирилла Петровича незадолго до этого. Поисковик тяжело разогнулся и покачал головой:

– Просто цветные камешки, велели доставить строго по весу. Вижу в задний обзор – скачут сзади желтинки. Глядь в кузов – а мешок расползся. Кого виноватить теперь?

От неожиданного откровения интерес Кирилла Петровича разгорелся:

– Большая ценность? А красивые.

– Двадцать мешков – в каждом свой цвет. Шестьдесят килограммов в каждом. На километр возвернулся – по крупинке собираю.

– Камешки-то драгоценные, – повторился Кирилл Петрович. – Почему без охраны?!

Немолодой шофёр, сутулясь насевшими годами, выжидал прогалину между идущими машинами, изловчившись, заученно собрал в ладонь несколько цветных камешков на полотне дороги.

– Красивые?! Да их там, этой драгоценности, в отвалах лежит, – прошипел он в негодовании. – В наших краях, может, какая необычность. Вишь, вон – угольные копи вздыбились породой? Экзотика, но такое тут не удивит – обыденность. К сравнению, я среди обезьян в питомнике – тоже драгоценность, – преобразился он угодливым подобием смеха.

– Весельчак! Пахнет расплатой, а ты шутишь.

– Да не посадят же за жменю камешков, а неприятностей на одно место могу приобресть в достатке. Бес попутал: дорога знакомая, – прорывало его, словно при встрече давнего приятеля, – раньше на этой линии картошкой промышлял. Дай, думаю, попутно прихвачу, машина-то почти порожнем. И прихватил. Камешки для океанариума – мирные бандиты заправляют там бизнес. Название у камешков красивое – «уральские самоцветы». Видел, как в воде красками играют.

– Ну,