Традиции & авангард. Выпуск № 1 - Коллектив авторов

вот такой ерундой-то я ещё не занимался…

Отец. А ты попробуй! Знаешь, как сложно? Когда ты на неё вот так смотришь… и чтобы не моргнуть!

Друг. Знаете что? А приезжайте к нам в гости!

Отец. Предложение отличается новизной…

(Берёт гитару, наигрывает и негромко напевает романс «Вы, чьи широкие шинели напоминали паруса…»[6])

Друг. Я вас с нашей кошкой познакомлю. Пока Витёк будет кошку пересматривать, я вам дом покажу – вы ж с Натальей давно у меня не были… как я верхний этаж сделал, ещё не видели… Отзывы пока поступают… противоречивые, скажем так…

Отец поёт громче; Друг и Дочь слушают, как Отец поёт романс.

Отец (резко оборвав аккорд). А сейчас смотришь на армию: самое главное – это рота почётного караула, на трубе играет, и всё!

Друг. Вся беда в том, что Россия выжила не благодаря, а вопреки стараниям наших… власть предержащих…

Отец. А разобраться, так и – жителей…

Друг. И жителей тоже – вопреки!.. Как это, чего это – об этом можно спорить не час, не два и не три…

Отец. Потому что есть определённая закономерность…

Друг. Не закономерность, а закон! Второй закон гироскопии гласит…

Отец. Не трогай его.

Друг. Кого?

Отец. Гироскоп. И он тебя не подведёт. Не лезь в него!

Друг. Нет, это очень хороший закон. Вот ты смотри: есть гироскоп…

Отец. У кого?

Дочь. У меня нет!

Друг. Гироскоп – это волчок. У него есть три степени свободы – то есть он может изменять своё положение… оси – вправо, влево, вниз и вверх. Но, как известно, свободным в мире ничто быть не может. То есть он имеет определённую точку опоры. Которая тоже от чего-то зависит…

Отец наливает водку в стопки.

Дочь. Я так понимаю, это тост?

Отец. За три степени свободы!

Друг. Почему за три? У меня этих степеней свободы – как собак нерезаных! Не надо меня ограничивать…

Отец. Ну, тогда – за свободу! Для мужчины самое главное – это свобода. Мужчина всегда желает быть свободным!

Отец и Друг чокаются и выпивают.

Дочь. Как баран в степи?

Друг. Вот именно! Витя, я восхищаюсь твоей дочерью.

Отец. Единственная женщина, которая поняла суть гироскопа…

Дочь. Ты мне льстишь, папа, – я так и не поняла.

Отец. Главное, ты поняла, что пока Женя говорит про гироскоп – нужно сидеть и молчать. Но вот чего я действительно не понял – это теория полёта. Когда мне формулу написали на доске, из четырёх этих… обозначений – и начали рассказывать, что ракета летит именно так…

Друг. Теория полёта очень проста. Гораздо проще второго закона гироскопии. Тебе дают карточку с полётным заданием и говорят: «Лети, голубь!..»

Отец. Ага – только перед этим я тебе позицию привязал, весь в грязи…

Друг. «…лети, голубь ты наш сизорылый!»

Отец. Сизорылый?

Друг. Да.

Дочь (засмеявшись). Бывают голуби сизокрылые, а бывают – сизорылые…

Отец. Вот мы из тех, из вторых…

Друг. Какая разница! Главное – лети!..

Дочь. Я вас теперь так и буду звать двоих – сизорылые голуби!

Отец и Друг смеются.

Дочь. С мамой будем вас так звать…

Отец. А мама тут при чём?

Дочь. Ей тоже понравится это определение, я знаю…

Друг. Ну тогда она тоже – голубка сизорылая…

Отец. Вечно Женя всё… на ересь сведет.

Друг. Не на ересь, а на это… как его… Мне мулла наш так и сказал: «Безбожник ты! Давай бороться на руках…» Ну, на руках он меня победил. Но морально, духовно – он меня не переубедил!

Дочь. А в чём он должен был вас переубедить?

Друг. А я к нему пришёл и спрашиваю: «Женщина – человек?» Он говорит: «Да». А я ему говорю: «А согласно Корану – нет. В Коране сказано, что при заключении договора нужны три человека, свидетеля. Если одного человека – человека! – не хватает, то можно взять трёх женщин». И он: «А-а-а!..»

Дочь смеётся.

Отец. Толкователь! Всё у человека было хорошо – но тут ему подвернулся Женя…

Друг. Вечно мы людям подворачиваемся… в самый неподходящий момент!

Отец. То мулле, то – Земельному комитету…

Друг. Витёк, не напоминай!..

Отец. И как я его проскочил, этот Земельный комитет?

Дочь. Вы там тоже – толкованием занимались?

Друг. Да каким толкованием… разжёвыванием! Там такие сидят, что даже азбуку не знают…

Дочь. Морзе?

Друг. Да нет, простую – абэвегэдэйку! А уж таблицу умножения – это вообще… проблематично… А мы вносим сумятицу определённую: семью семь? Сорок девять!

Дочь. Давно вы не ходили в Земельный комитет, я чувствую… мёду не пили!

Друг. Морды не бил!

Отец. И как люди могут так работать?

Друг. Да чё ты хочешь, Витёк…

Отец. Я вот сейчас вспоминаю, как мы в Кап-Яре работали. Ё-ё… Как мы там выкладывались! Как мы…

Друг. Ну да, блин…

Отец (Дочери). Вот ты представь: я – начальник стартового отделения. Подняли меня в шесть утра: «Сейчас едет контрольная группа, готовься к повторному пуску». Я говорю: «Понял». Оделся, бутерброд с салом сожрал…

Друг. Кусок чёрного хлеба с куском сала! Ты его ешь, а он тает во рту…

Отец. Лучше любого торта! Ну, я бойцов своих поднял, они залезли в рубки – семь человек, четыре рубки… А я встал – и стою, в степи: мороз где-то минус тридцать пять, позёмка метет… я стою, в меховом. Семь часов, восемь часов… я стою. Начинает светать. Все пошли на завтрак, я своих отправил, они с котелками сбегали, мне тоже принесли… Стою. Чувствую: начинаю замерзать. Ладно, бог с ним: надеваю сверху на меховую – химзащиту…

Дочь. Это такой костюм резиновый?

Отец. Ну да – защитный. Надел, думаю: «Блин, как хорошо!..» В общем, с шести до одиннадцати я простоял, потом дали команду: «Повторный пуск». Мы его исполнили… это где-то сорок минут работы… и после этого я с себя химзащиту снимаю – и из неё вода потекла. С меня течёт, я весь мокрый, всё меховое – насквозь… мороз – минус тридцать. Вот так работали…

Друг. Да-а…

Отец. И то же самое, представь, когда в степи – плюс сорок! И мы в противогазах…

Дочь. А противогазы-то вам зачем?

Друг. Ну, это смотря – как на пуск шли…

Отец. Но нам всегда говорили: «Средства защиты нужны не для того, чтобы спасти вас, а для того, чтобы вы выполнили свою задачу». И мы соглашались…

Друг. Нормальные, реальные условия – не важно, жарко или холодно… старший оператор нажал кнопку «Пуск» – и ракета ушла. А это всё… белиберда.

Отец. Женя работал с азотной кислотой, я – с ядерным