Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин

оболочкой представал совсем другой мир. Когда поверхность прошлой реальности окончательно исчезла, Герман обнаружил, что сидит в мягком кресле. Вокруг него почти пустая белая комната, в центре которой невысокий цилиндр — уменьшенная копия «Востока», не больше уличной урны. По левую руку — большое окно, за которым на фоне чистого голубого неба зеленели деревья. Никакого космоса и бесконечной пустоты.

Герман никак не мог понять, что случилось, и как он оказался здесь. От стерильной белизны комнаты слезились глаза. Герман разглядел цилиндр. Это был все тот же «Восток», но какой-то мелкий, будто игрушечный. Происходящее походило на бред. Он только что был на борту корабля и вот каким-то невероятным образом оказался в этом странном месте.

Он повернул голову направо, мышцы шеи охватила тупая боль, словно он уже очень давно ими не пользовался. С этой стороны была пустая стена с выкрашенной в синий цвет дверью, которая тут же открылась, словно только и ждала взгляда, и в комнату вошла Мария. Герман замер.

Всего несколько минут назад он оплакивал её, прикасался к её изувеченному телу, готов был голыми руками разломать чертову машину, допустившую гибель возлюбленной. Но теперь девушка смотрела на него с улыбкой. Живая и здоровая, обе руки на месте, белоснежный халат без единого пятнышка крови. В одной руке она держала пластиковый стакан с водой, в другой сжимала черную папку.

— Мария, — просипел он, вдруг ощутив до чего же сухо во рту. Пить хотелось чудовищно.

— Рада снова видеть вас, Герман, — ответила она, подавая воду.

Герман не без труда поднял руку, казалось, она налита свинцом, до того тяжелая. Сжал стакан дрожащими пальцами и залпом осушил его.

— Где я? — спросил Герман, возвращая стакан. — Я думал, ты…

— Все хорошо, Герман! Сейчас придет врач, он осмотрит вас и проводит в вашу комнату. Хочу напомнить, что все участники тестирования должны оставаться под наблюдением в течение пяти дней.

— Тестирование? — Герман и без того плохо соображал и находился в полной растерянности. Слова Марии казались ему сущей бессмыслицей.

— Ага, я понимаю, — сказала Мария. — Доктор Соколов вам все объяснит и введет в курс дела. А мне пора.

— Погоди, как же так? Я видел тебя там…

Мария подняла ладонь, останавливая Германа.

— Прошу вас, не нужно сейчас об этом. Доктор вам все объяснит.

Герман промолчал, Мария напоследок улыбнулась обворожительной улыбкой, которую он так успел полюбить за последние три года, и вышла. Дверь, тихонько щелкнув, закрылась.

Едва Мария ушла, перед глазами предстало её изувеченное тело и кровь на стенах и койках медицинского отсека. Герман осмотрел себя и только сейчас понял, что одет в какое-то подобие больничного халата, под которым он совсем голый. Попытался подняться с кресла, упер руки в подлокотники, напрягся всем телом, с чудовищным усилием выпрямил руки и встал… но туг же по непонятной причине грохнулся на пол, больно ударившись плечом. Падение было неожиданным и каким-то странным. Герман посмотрел на ноги. Ниже колен ничего не было. Он запаниковал, резко сел и оглядел голые культи. Как это случилось? Что с ним сделали? Почему он ничего не помнит?

Дверь открылась, и в комнату вошел высокий человек, столь высокий, что ему пришлось слегка наклониться, чтобы не зацепить головой проем. Он был в белом халате, маленькие очки в металлической оправе слегка сдвинуты на длинный и тонкий нос, похожий на птичий клюв. Человек улыбнулся, погладил редкую седую бородку и сказал:

— Добрый день, Герман! Меня зовут Дмитрий Соколов, я ваш врач. Рад, что вы очнулись.

Герман заметил, что мужчина сжимает в руке такую же черную папку, какая была у Марии, только теперь он разглядел на ней небольшой белый логотип с изображением цилиндра, вписанного в круг, а под знаком надпись: «СИИ ВОСТОК».

— Что… Что случилось? — спросил Герман. — И кто это сделал со мной? — он указал на отсутствующие ноги. — За что?

— Герман Алексеевич, — начал доктор. — Сейчас вы переживаете серьезный стресс, это неудивительно. Я вам все объясню во время осмотра. Давайте я провожу вас в палату.

Герман решил не спорить. В голове у него все перемешалось, хотелось просто лечь и уснуть, до того он устал. Но какой тут сон?

Доктор приоткрыл дверь и сказал:

— Мария, будьте добры.

В дверном проеме показалась инвалидная коляска, а потом и Мария, катящая её. Она кивнула и улыбнулась Герману.

— Спасибо, дальше я сам.

Мария вышла. Долговязый доктор подкатил коляску ближе, ухватил Германа за подмышки и, легко подняв, словно тот ничего не весил, усадил в кресло. Затем взялся за ручки и, открыв дверь, выкатил Германа в узкий коридор, такой же, как комната, светлый и стерильно чистый. По обеим стенам одна за другой тянулись однотипные синие двери, с крупными номерами, выведенными белой краской: 05, 06, 07. Герману это напомнило нумерацию контейнеров в грузовом отсеке. Даже форма цифр похожа.

Колеса трагично поскрипывали и стонали под тяжелой ношей. Соколов шумно дышал. Душный воздух обжигал горло.

— Герман, как вы себя чувствуете? — спросил доктор.

Герман ощущал себя потерянным, голос Соколова прозвучал словно издалека.

— Я не понимаю, — ответил он.

Доктор хмыкнул и всю остальную дорогу до палаты молчал. Коляска остановилась рядом с дверью номер 27. Доктор провел магнитной картой по щели замка, затем распахнул дверь и вкатил Германа внутрь.

Палата была под стать всему остальному: белые стены и потолок, белая кровать с белым бельем и такая же белая раковина. У окна, забранного снаружи толстой решеткой, стоял белый журнальный столик и стул. Под потолком, по углам висели небольшие динамики, видимо, для оповещения по громкой связи. Слабо пахло хлоркой.

— Вот и приехали, — бодро сообщил доктор, поднимая Германа и усаживая на кровать. Откатил кресло в коридор, подвинул стул ближе к кровати и сел.

— Герман, вы готовы слушать?

Тот слабо кивнул.

— Отлично. Начну с вопроса. Что вы помните до своего полета на «Зевсе»?

— Подготовку к полету, — ответил Герман.

— А еще раньше?

— Свою квартиру. Я жил на Энгельса, пятнадцатый дом, квартира сорок пять.

— Отлично, отлично, — Соколов довольно улыбнулся. — Герман, вы помните, как потеряли ноги?

— Нет. Я не мог их потерять, я ведь только что был на корабле. Не понимаю, что я тут делаю.

Глаза сами закрывались, мозг Германа отказывался работать дальше.

— Может, вы поспите, Герман? Я вижу, вы устали. Это не удивительно… А затем мы продолжим разговор.

— Нет, говорите сейчас, — попросил Герман и тут же отключился.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Когда он проснулся, на улице все