Российский колокол № 7-8 2020 - Коллектив авторов

я зажмурился от яркого солнечного света. Павел находился в курилке и разговаривал с моим командиром батареи. Словно какой-то бес толкал меня в бок и тянул за язык. Я принял театральную позу и, стараясь придать своему голосу трагические нотки, воскликнул:

– Нет! Это выше моих сил!.. Где этот старший прапорщик?! Где Вершинин?..

В курилке никто не засмеялся. Некоторые офицеры и прапорщики, чтобы скрыть улыбку, отвернулись, другие сохраняли на своих лицах невозмутимое спокойствие. Павел смотрел на меня, улыбался и глазами показывал мне за спину. Я оглянулся, – в дверях казармы стоял начальник штаба. От неожиданности я сделал шаг назад, оступился и упал. Оглушительный хохот сопровождал моё падение. Начальник штаба дождался, когда я поднимусь, и погрозил мне пальцем:

– Будешь хулиганить – накажу.

26 ноября

С Павлом мы почти не видимся: он дни и ночи пропадает в батарее. Сегодня утром он поздравил меня по телефону с днём рождения и просил в течение дня зайти к нему на пару слов. После обеда у меня выдалось свободное время, и я поднялся на второй этаж. Рядом с комнатой для хранения оружия сержант строил третьею батарею на чистку оружия. Я спросил старшину. Он отвечал мне, что десять минут назад старшина вместе с рядовым Смирновым убыл на вещевой склад. Мне показалось это странным; Павел не тот старшина, чтобы оставить личный состав в такой ответственный момент. Чисткой оружия в подразделениях руководят старшины, и лишь когда они заняты по службе, – ротный или командир батареи. Но командир третьей батареи, это я знал точно, отсутствовал. Сегодня утром все командиры батарей и рот убыли в Потсдам на однодневные сборы. «Что за чертовщина?» – подумал я и отправился за разъяснениями к Цветкову. И вот что я выяснил.

Перед обедом в третью батарею передали солдата из Потсдама. В дивизии уже взяли за правило всех злостных нарушителей воинской дисциплины отсылать на перевоспитание в нашу бригаду. Был конец ноября, погода стояла по-летнему тёплой и шинель у солдата в виде скатки была прикреплена к вещмешку. Павел стал принимать имущество. Дошла очередь до шинели. Когда солдат надел её, старшина ахнул: она едва доходила владельцу до колен. Пришлось доложить командиру дивизиона.

– Это, старшина, ерунда, – успокоил его Самохвалов. – Завтра с утра отведешь Смирнова на склад и подберешь ему шинель из числа б/у.

Однако незадолго до построения на чистку оружия, позвонив с поста дневального в вещевую службу, командир дивизиона послал за Павлом. Цветков в это время находился в комнате для хранения оружия, и все дальнейшие события развивались у него на глазах.

– В общем, так, – замахал руками Самохвалов, – завтра утром начальник склада уезжает на два дня в дивизию на сверку. Поэтому, старшина, прямо сейчас вместе с Смирновым отправляетесь на склад; Семибратов уже там.

– Товарищ майор, а как же чистка оружия?

– А что чистка оружия? Её проведёт лейтенант Зайцев, тем более что сегодня за неё отвечает он. У меня нет причины не доверять офицеру.

– Офицеру? – переспросил Павел. – Да он ещё мальчишка, товарищ майор. Какой это офицер, когда подчинённые и за глаза, и в глаза зовут его Вованом. Никуда я не пойду. Вернётся начальник склада из дивизии, тогда и заменю Грязнову шинель.

– А если завтра в бригаде объявят строевой смотр? – перешёл на крик Самохвалов. – Я не собираюсь стоять и моргать глазами перед командиром бригады! Немедленно отправляйтесь на склад!

– Товарищ майор, я одного не могу понять: что это за спешка такая? – удивился Павел. – Пройдёт чистка оружия, и я заменю Смирнову шинель. Что, Семибратов не может подождать на складе какого-то часа? Ничего с ним за это время не случится.

Если бы этот разговор проходил в кабинете командира дивизиона, он, возможно, и согласился бы с доводами старшины, но за их беседой наблюдал суточный наряд, и Самохвалов решил показать солдатам, кто в дивизионе главный.

– Товарищ старший прапорщик! – приложил он руку к козырьку. – Приказываю вам вместе с рядовым Смирновым немедленно убыть на вещевой склад для замены шинели!.. Выполняйте приказание!..

Павел вышел и, выходя, в сердцах так хлопнул дверью, что со стены посыпалась штукатурка.

Командир дивизиона посмотрел на дневальных и упёр руки в боки.

– Видали? – головой показал он в сторону двери. – Офицер, видите ли, ему не нравится! Никуда он не пойдёт! Куда ты денешься с подводной лодки… – Он повернулся на каблуках и, довольный собою, ушёл в кабинет.

Мы с Цветковым сошлись во мнении, что решение его было неверным.

Я вернулся к себе в батарею и через некоторое время отправился в штаб бригады. В нём находилась комната дежурных связистов, и её окна, выходившие на дорогу, позволяли моим подчинённым замечать всех начальников раньше, чем те появлялись на пороге штаба. В комнате было душно, и я открыл окно. Внимание моё привлекли два солдата, бежавшие от санчасти с носилками. Печать недавно пережитого ужаса лежала на их лицах. От недоброго предчувствия у меня захолонуло в груди.

– Что случилось? – крикнул я им через решётки окна.

– Солдата ранили! – в один голос ответили они на бегу.

Я остолбенел.

– Где?

– В третьей батарее!

Я позвонил на склад. Трубку никто не брал, и я немедленно послал туда одного из своих связистов; надо было срочно предупредить Вершинина о случившемся: в той неразберихе, что, вероятнее всего, сейчас творится в третьей батарее, о нём едва ли вспомнят. Пока я ждал возвращения солдата, в сторону санчасти на носилках пронесли раненого. Голова его безжизненно болталась на подушке. Как я узнал позже, он умер, не приходя в сознание, раньше, чем его донесли до санчасти. Через некоторое время на санитарной машине его увезли в Белиц.

Мой связист всё не возвращался; я уже потерял минутам счёт, когда он наконец показался на дороге. Оказалось, по пути он встретил посыльного третьей батареи, и пока они бежали на склад, тот успел рассказать ему, что произошло у них во время чистки оружия.

В тот день службу нёс суточный наряд от второй батареи. Чтобы не тратить время на выдачу и приём оружия, дежурный предложил старшине провести чистку автоматов прямо в комнате для хранения оружия. Хромченко эта идея понравилась, и он отправился в канцелярию к лейтенанту Зайцеву. Через пять минут третья батарея уже сидела в комнате для хранения оружия.

Дав сержантскому составу необходимые распоряжения, Зайцев отправился в канцелярию дописывать конспект по боевой подготовке. Чистка подходила к концу, и солдаты стали представлять оружие для осмотра сержантскому составу. Рядовой Комаров автомат вычистил плохо, и сержант Самохин распорядился его перечистить. Комаров надулся. Небольшого роста,