Российский колокол №3-4 2021 - Коллектив авторов

Маршак

Я взяла тебя за руку и повела в Калиновку.

Там золой мощеные улицы, сонные пьяницы

По дороге в седьмую школу, колонки, калиточки.

Это было дней пять назад, на Страстную пятницу.

На певучем велосипеде каталась девочка,

И скрипела под ней зола. Багровые веточки

Разрывались над головой. Замарались колготочки,

Из подъеденной молью кофты торчали ниточки.

Ты, Калиновка, в честь Калинина, кажется, названа:

«На Калиновку» выезжают лишать невинности,

И живучие женщины смотрят сквозь окна грязные,

Как еще одна, возвращаясь, творится невидимой

И свободной! Как эта ведьма летит над городом,

Где Калиновка вся в малинах, бомжах и пьяницах,

Остановится где-то в Киеве, станет роботом

И ни разу не вспомнит эту Страстную пятницу.

«Пронизывая и вникая, гнездятся звезды…»

Пронизывая и вникая, гнездятся звезды:

Ночью – в глухих деревьях, днем – везде.

Таким, как звезды, может быть только воздух

В глухих деревнях по крыши в глубокой весне.

Но чище воздуха – слух, свободный от слухов:

Сегодня утром ты слышал, как тает сугроб,

Как туго пришлось зиме, как во рту стало сухо,

Как что-то в земле прорастает, а что-то гниет.

Пронзительно прорастали во взрослое зерна:

Золото – в зелень – в золото – в зерна – в прах;

Творились и растворялись, вместе и порознь

Плясали и падали, словно на первых порах,

Огромные звезды, огромные русские звезды:

Когда бы не эти звезды во мне и вовне —

На дне мне лежать и не знать, что есть где-то воздух

В глухих деревнях по крыши в глубокой весне.

«Рань медленная…»

Рань медленная.

Солнце всходит неторопливо,

Словно дерево.

Лучи распарывают оболочку,

Чтоб в раны бросил семена

Дух Рани.

Рань, медленнее!

Пусть покажется,

Что точку жаворонок ставит

На небе утреннем.

«Яблоко пахнет…»

Яблоко пахнет

дикое

сквозь зиму,

сквозь город,

любовью о лете, о лесе,

сильной

дикое яблоко пахнет

бабой,

любимой пахнет песней.

Яблоко, люди, пахнет!

Памятью, что ли, стали

запахи?!

Что же, начнем по памяти

пахоту:

вскроем полю поры

и засеем по́том.

Вырастет новый город,

и зашумят колосья,

и засвистят косы,

и загремят кости,

и заблестят росы.

Люди найдут яблоко,

люди уйдут, яблоня.

Люди, эта зима

долгая, как ноябрь,

долгая, как на «я».

Пастораль

Вздох коровий о пастухах,

Ломкий стоит сухостой в груди.

Если все лето ходил не так,

Осенью каждая ночь грубит.

Был же кипящий ночной ковыль,

Кто-то в крови ковал-ковал,

Лязгал кнутом по бокам кобыл,

Целое племя в реке купал.

Дом на краю села – пустой,

Только кровать, фотография, печь.

Ты на пороге его не стой,

Лучше войти, затопить, прилечь!

Выдох теплый коровий гнет

Ивы к земле и корчует пни.

Это не выпь по ночам орет,

Это ноябрь, убывают дни.

Выход из рамы оконной – есть.

Выход из рамки, что на стене, —

Даже изранившись, не пролезть.

Темные реки на остром стекле.

Уральское

От этой спокойной и чистой следа не осталось,

На этой дешевой и влажной следа не оставишь.

Усните, навеки усните, уральские стены,

В дыму сладкосинем, как женщины в русских вселенных,

Как женщины в юбках до пят, и как скалы – их юбки!..

На рыхлых дорогах отпетые шлюхи, как шлюпки,

Качаются вяло, прибиты попуткой к обочине,

Для нужд человеческих наспех мужьями обучены.

Усни, Златоуст, глубоко перепрятав избушки

За плечи хрущевок картонных – счастливых рубашек,

Доживших до точки старушек, до ручки – рабочих,

Усни, Златоуст, им во сне станет сладко и душно!

Горите, огни, и сосите, леса, догорая,

Ты на перекрестке не трогай меня, дорогая,

Меня растрясло по кусочкам на этой дороге.

Не трогай и дома меня, дорогая, не трогай.

Вместо прозы

Когда мне было шесть лет, меня отправили в Анапу,

в пионерлагерь.

Мы ходили на море парами – мне никогда

не хватало пары.

Я записалась в кружок «Умелые руки», а еще

в библиотеку,

Хотя принято было либо то, либо это.

От своих подружек по палате я усвоила такие правила:

Первое, что нельзя спать на сердце, иначе

оно останавливается;

Второе – нельзя есть чужое варенье, если была желтуха;

Третье – если платье обляпано борщом —

прогладь его утюгом.

Я крепко-накрепко запомнила и до сих пор чту правила эти:

На сердце никогда не сплю, следовательно —

я бессмертна;

Чтобы не гладить платья, стараюсь их

не обляпывать слишком;

Варенье подъедаю исключительно у родных и близких.

Да здравствует мое прошлое! На бетонные дорожки

брошены тени,

Впервые оказалось, что обычная трава может и порезать,

В носу занозы, а на мелководье пойманы два краба,

Но лучше – глубина, и кроме меня, никто не умеет плавать!

«Святые не держат осанку…»

Святые не держат осанку,

Расслаблены бледные скулы.

Держащие мира останки

Их жесты, движения скупы.

Не то что придворные куклы

В застывших улыбках акульих —

В застывших предметах печальных

Гораздо виднее дыханье,

Чем в клетках за ребрами кукол,

Чем в блестках