Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «По следам „Книжной Сибири“» - Альманах Российский колокол

в красоту,

Сияние дышит, смотрит в пустоту.

Прочие фрагменты долгих событий

Оставляют на память нить открытий.

Имманентность в очертаниях глаз,

Заживает на теле от прошлого рубец.

Хороший повод рассказать сейчас,

Свести на нет отчаяние сердец,

Творческие порывы любви,

Переплавив чувство в стальной прут.

Остались неухоженные сады,

Исправит недостаток плуг.

Сломанная судьба поэта,

Вымышленный персонаж стиха.

Утратит солнце силу века,

Забыв, что вечность есть игра.

Дмитрий Мурзин

Родился в г. Кемерово 28 апреля 1971 года. Окончил математический факультет Кемеровского госуниверситета (1993) и Литературный институт им. М. Горького – семинар И. Л. Волгина (2003). Ответственный секретарь журнала «Огни Кузбасса». Лауреат Всесибирской премии им. Л. Мерзликина (2015).

Печатался в журналах «Петровский мост», «Дети Ра», «День и ночь», «Наш современник», «Москва», «Октябрь», «Огни Кузбасса», «Сибирские огни», «Байкал», «Балтика» и ДР-

Автор восьми книг стихов. Член Союза писателей России. Член Русского ПЭН-центра. Живет в Кемерово.

«Снимается наш Афоня на фоне Левиафана…»

Снимается наш Афоня на фоне Левиафана

То трезвый, то в шлемофоне, то, извините, пьяный.

Снимается наш Афоня, да там этих снимков – с горкой,

В Берлине и на Афоне да в Пальма-де-блин-Мальорке.

Афоня дерзит – но в меру, Афоня наш меру знает,

Терпеть не может премьера, но Путина – уважает.

Афоня такой спокойный, Афоня такой понятный,

Откроет окно Овертона, потом закроет обратно.

Афоня будильник вертит, ему на работу рано…

Пройдут и Левиафаны, Афоня и не заметит.

«Сергеев-Мценский. Новиков-Припой…»

Сергеев-Мценский. Новиков-Припой.

Как странен нынче путь в макулатуру…

Найти между страницами купюру

Страны иной.

И прошлое вскипающей волной,

Пощечиной и бешеным аллюром,

Забытым поцелуем, пулей-дурой,

Беспомощностью, счастьем и виной

Нахлынет неотвязно, как икота…

Откуда здесь зеленая банкнота,

Прекрасен ли, ужасен наш Союз

Советский – и поди не разбери.

Аптека, ночь, канал и фонари…

Над трешкою слезами обольюсь.

«У меня большая нога…»

У меня большая нога.

Неудобно.

Сорок шестой – сорок седьмой размер.

С юности я ношу не то, что нравится,

а то, что не сильно жмет.

Раньше это были боты «прощай, молодость»,

сейчас какие-нибудь китайские кроссовки.

Невидимая рука рынка

не помогла

моей видимой,

заметной,

большой

ноге.

Однажды

на чердаке отцовского дома

я нашел свои старые боты.

Удобные боты «прощай, молодость».

Примерил.

Оказались впору.

Молодость меня простила.

«Все смешалось в миксере Облонских…»

Все смешалось в миксере Облонских

Перед тем, как вырубили свет

И спустили прошлое в клозет.

Нам казалось рынок – это просто.

Но еще в начале девяностых

Человечек-горемыковед

Прикупил себе абонемент

На кончину круглой или плоской.

И, пробившись кое-как в партер,

Морщась от литавр и от софитов,

Он считает раненых, убитых…

Кто-то ему сунул револьвер…

Нежно пахнет кровью дольче вита.

Человечьей кровью, ясен хер.

«Мы брали – ну и перебрали…»

Мы брали – ну и перебрали,

Затих наш умный разговор…

О чем играет на рояле

Непросыхающий тапер?

Как у него выходит гладко,

Слащаво, все да об одном…

Играет он о чем-то гадком,

О чем-то мерзком, неродном…

О чем-то гадком, чем-то мерзком,

Неторопливо, не спеша,

Так не по-русски, не по-детски,

Что аж кукожится душа.

Я морщусь, а сосед икает,

И нужно что-то предпринять…

Пока в тапера не стреляют —

Он не научится играть.

«Разберите на запчасти…»

Игорю Дронову

Разберите на запчасти

Молодого дон-кихота.

Человек рожден для счастья,

Словно рыба для полета.

Сердце разорви на части,

На четыре части света:

Человек рожден для счастья,

Как ондатра для балета.

Ничего не в нашей власти,

Только выбор: либо – либо.

Человек рожден для счастья,

А ондатра – это рыба.

Нашей долей даже глыбы

Начинают тяготиться:

Человек рожден для рыбы,

А ондатра – это птица.

Все, чему учили в школе,

Позабудьте, перекрасьте.

Человек рожден для боли,

А ондатра – это счастье.

«Господь, свинью сооружая…»

Господь, свинью сооружая,

Соорудил ее нелепо:

Свинья хорошая, большая

Не видит неба.

Свинья живет иных не хуже,

Несет свой поросячий хвост,

Она, к примеру, смотрит в лужу,

А видит отраженье звезд.

Не видит звезд потомок Евы,

Мычит, мол, скука.

Господь тебя нормально сделал,

Так что ж ты, сука?!

Новое кино

Прогуляться выйти субботним днем,

Завернуть в кафе невзначай.

И давайте папе пива плеснем,

Маме с дочкой заварим чай…

Но в кафе какой-то холодный свет,

Пиво – теплое, чай – с тоской,

Потому решит семейный совет

Двинуть дружно в сад городской.

Там в саду стоит голубая ель,

Там когда-то белка жила,

Там в саду лошадка и карусель

И пинг-понговских два стола…

Продают какую-то ерунду,

Постоять – устроит цена…

Духовой оркестр в городском саду

Так хорош,