Российский колокол №5-6 2021 - Коллектив авторов

в виду младенца, которого несут на руках. У Киры защипало в носу, она подумала было, что это изображена она с нерождённым ребёнком на руках, но такого не могло быть, она отчётливо видела себя у кромки полотна, к тому же ничего странного в очертаниях своей головы она не замечала.

– Пугающая картина, – сказал Вэл, проследив за её взглядом.

– Люблю её, – ответила Кира. – Она пугает меньше, чем реальные люди. Она по-своему красива.

– Просто пятна, похожие на лица.

– Нет, это именно лица. Вот это, – она показала на Харона, – автопортрет. Художник когда-то жил здесь. Наш дом частично стоит на месте его бывшего дома. Мои Псы – дети его Пса.

– И где он теперь?

– В Стиговых топях.

– Прости, я тебя не понял.

– Умер. Скорее всего, его сожгли заживо, чтобы построить этот дом. Всё говорит об этом, хотя утверждать я не возьмусь. Мы с тобой сидим на трупе.

– На трупах.

Александр Лепещенко

Главный редактор литературного журнала «Отчий край». Родился в 1977 г. Живёт в Волгограде. Окончил факультет журналистики Волгоградского государственного университета. Член Союза писателей России, член Союза журналистов России. Лауреат премии имени Виктора Канунникова (2008), лауреат Международного литературного форума «Золотой Витязь» (2016 и 2018), лауреат Южно-Уральской международной литературной премии (2017), победитель Международного конкурса короткого рассказа «На пути к гармонии» (2018) и «В лабиринте метаморфоз» (2019), дипломант литературного конкурса маринистики имени Константина Бадигина (2019), финалист Национальной литературной премии имени В. Г. Распутина (2020). Автор четырёх книг прозы. Публиковался в журналах «Московский вестник», «Нева», «Невский альманах», «Приокские зори», «Истоки» и др.

Монополия

Повесть

Человек есть существо, ко всему привыкающее…

Фёдор Достоевский, «Записки из Мёртвого дома»

1

Рента с коммунальных предприятий могла удвоиться, но для этого Фонарёву требовался водоканал. Дмитрий Алексеевич всё рассчитал верно: трижды уступал на аукционах не менее ценные активы, а ещё заложил отель. Обзавёлся значительным капиталом, выждал момент и заполучил то, что хотел.

Фонарёв сощурил серые нестеснительные глаза.

«Вот это игра, – думал он, – вот она, буржуйская игра – нечего тут яйца высиживать».

– Знаешь что… Ты, ты просто проеден самолюбием, – чуть не плача, сказала Маруся.

– Ерундейшая чепуха!

Маруся тронула узел волос на макушке, но промолчала. Митя внимательно посмотрел на жену: лицо у неё было так усеяно веснушками, словно плеснули акварельной краской.

– Э-э-э… – произнёс, темнея, мужчина. – Я не могу иначе играть. Пойми, это же «Монополия», а не поддавки.

– Я-то понимаю… А ты, мамочка? – вмешался в родительский разговор Алёша – девятилетний мальчик с взлохмаченными волосами и лицом футболиста. Он глядел на отца бледными добрыми глазами.

Митя остановил его суровым, скудным голосом:

– Лёшка, а ну собирай карточки… Больше играть с вами не буду – клянусь ерундейшей чепухой!

– Пап, это…

– Ты понял?

– Понял, конечно, – ответил мальчик суконным голосом.

– Ну вот и наводи порядок.

Сын склонился над кухонным столом, будто переломленный ремнём в талии. Игровые карточки не слушались – валились из рук, обычно цепких. На глазах предательски выступили слёзы.

– Лёшка, не распускай сопли… Слышишь?

– Угу.

– Мить, отцепись от него… Зачем травить?

– О, слова-то какие: «отцепись», «травить»!

– Прошу, перестань…

Мальчик схватил коробку «Монополии» и брызнул из кухни.

– Довёл ребёнка… Ну что у тебя за адовый характер?

– Говорю, вам меня не уесть… – Митя глянул в самую глубину Марусиных глаз и осёкся.

В примытой сумерками комнате стало тихо.

Жёлтое, с провалившимися щеками лицо мужчины стушевалось. И без того худой, как призывник, он сделался ещё более худым. Плоские слипшиеся губы заблестели.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Брось, ерундейшая чепуха…

– Какая чепуха? Ты свалишься сейчас. Давай иди сюда…

Женщина помогла мужу перебраться из-за стола на диван.

– Опять язва?

– Опять двойка.

– Сейчас… Сейчас найду твоё лекарство.

– Жалкие забубённые головы… Всё обижаем друг друга… И зачем?

– Ты прав, Митя… Незачем. Вот, прими обезболивающее…

Маруся нашарила выключатель.

На кухонном столе, освещённом сверху матовым электрическим шаром, одиноко синела игровая карточка.

«Алёша забыл», – догадалась женщина, но сказала иное:

– Отдохни, а я ужин пока приготовлю.

Прежде чем взяться за нож, Маруся заглянула в забытую сыном карточку, на которой было начертано: «Отправляйтесь в тюрьму! Вы не проходите поле “вперёд” и не получаете вознаграждение».

– И снова я в глубоком подъёме, – вздохнула женщина.

Странные мысли зашевелились в её голове: «Катала – это шулер или профессиональный картёжник? Кем всё-таки был мой отец? Гм, не могу представить папу банкующим… С его ранней смертью связана некая тайна… Маме рассказывали, будто он у кого-то что-то умыкнул. Не знаю… В общем, королевства отец в карты так и не выиграл».

Митя поворочался и затих.

Маруся окинула взглядом его сухощавое, как у кузнечика, тело и открыла кран. Промыла рис и зелень. Нащипала мякоти с отваренной утром курицы, выудила из холодильника четыре яйца, но, поразмыслив, два вернула обратно – до зарплаты нужно было ещё тянуть неделю.

И вновь покатилась думушка.

Припомнилось, как они с мамой покочевали из Екатеринбурга в Волгоград. Нет, не то чтобы маме хотелось всё прежнее забыть. Разве горе забудешь? А счастье? Было ведь в её жизни счастье! И любила она. Так почему ж в Волгоград? Не ответила б и себе, спроси её в то время… Маруся вышла замуж за Митю через год после маминой смерти. Старшина Фонарёв служил тогда в десантной бригаде. Язва ещё не заявила о своих правах на него. Это был крепко свинченный, сухой человек. Красивый и весёлый… А потом родился Алёша.

«Как там сыночек?» – обожгло вдруг Марусю.

Женщина отключила электроплиту и, утвердив на подставке сковороду с домбури, заторопилась в детскую. Алёша сидел на кровати и барабанил тонкими пальцами по «Энциклопедии юного химика». На коленях у него гнездилась коробочка с чем-то зелёным.

– Что делаешь, милый?

– Да так… это… изучаю полимеры…

– Ты в порядке? Кушать хочешь?

– Ну, хотелось бы… А папа?

– Папа уснул.

– А что ты приготовила? Пахнет вкусно.

– Такая штука японская… домбури.

– Ясно.

– Пойдём?

– Айда! – согласился мальчик.

– Не обижайся на папу, ладно? Он тебя очень любит.

– Да я знаю, мам. Он добрый, но только нервный. Потому как душа у него вулканическая…

– Ты вот что… – чуть улыбнулась мать. – Ты с хлебом ешь…

– Ой, я быстро… Руки помою.

Мальчик сбегал в ванную и вкрутился на своё место, напротив окна.

– Приятного аппетита, сынок!

– Спасибо! И тебе тоже… Э-э-э… А мы папу разбудим?

– Знаешь, ему нехорошо сделалось… Может, не надо его будить?

– Да,