«Если», 2016 № 01 - Журнал «Если»

Квотер помнит, как он был горд и счастлив в этот момент. Сам господин Пак надеется на него! С ума сойти. За это можно и умереть.

— Ты — наш лучший воспитанник, — подтверждает обычно надменная госпожа Зорана.

Соглашаясь с ней, молчаливо кивает Сэнсей.

Однако далее слово берет господин Кломек, отвечающий за безопасность, и сообщает, что в операции есть одна существенная деталь. Оказывается, с его напарницей Зенной не все в порядке. Месяца четыре назад во время рейда по пограничной лесоболотистой полосе она провалилась в «дьявольский мох». Ну ты знаешь, что это такое. Тем не менее почему-то не умерла, а впала в кому, которая продолжалась почти трое суток. После чего внезапно пришла в себя. Сплошное тестирование, которое, разумеется, было проведено, ни в психике, ни в физическом статусе изменений не выявило. Но мы все же подозреваем, что она была перекодирована лиганцами.

— Разве это возможно? — изумляется Квотер.

Господин Кломек причмокивает:

— Во всяком случае, мы такие исследования ведем. Ли-ганцы могли нас… несколько опередить.

— Слушай внимательно, мой мальчик, — требует господин Пак.

— Слушай и запоминай, — подтверждает госпожа Зорана.

И они подробно объясняют ему, что следует делать.

Вот почему Квотер нервничает. С одной стороны, он не может не верить тому, что сообщил ему господин Кломек. Не станет же господин Кломек лгать? С другой стороны, вот же Зенна — живая, горячая; сидя с ней бок о бок, он чувствует источаемый ею удивительный жар. Невозможно представить, что за этой человеческой оболочкой скрывается совершенно другое, мерзкое и коварное, существо, злобное, тупое, жестокое, специально созданное для того, чтобы погубить их всех. Его раздирают противоречия. Он почти не замечает город, по которому их везет с вокзала каплевидная воздушка такси. Тем более что ничего интересного не видно. Разве что, сравнивая картинку с теми данными, которые у него уже есть, отмечает, что город представляет собой не просто хаб (сетевой маршрутизатор, который суммирует и распределяет заказы), но еще и корпоративный курорт на две-три тысячи человек. На западе здесь расположены пляж и море, тянущееся примерно на километр, дальше — серая пустота, на востоке и юге — парк и игровые аттракционы, которые опоясывает лента кустарниковых болот. Защитный барьер лиганцев почти всегда представлен в виде болот. Ну и конечно, везде — тошнотворные, синие пентаграммы, лейблы, внутри которых яичным желтком горит надпись «LIGAN». Они повсюду — на стенах малоэтажных домов, на вывесках магазинов, на приборной панели такси. Собственно, и у них с Зенной на предплечьях костюмов вышит такой же лейбл. Из-за этого Квотер нервничает еще сильнее.

Впрочем, нервы нервами, а работа работой. Еще в поезде Квотер чувствует, что включается в нем какой-то жесткий внутренний механизм и механизм этот, преодолевая смятение, обязует его выполнять определенную последовательность действий.

Заключаются они в следующем.

В номере гостиницы, дождавшись пока Зенна отправится в душ (как раз этот вариант господин Кломек считал самым простым), он проскальзывает из кабинета в спальню, где Зенна оставила свой лиганский костюм, берет за ребра пятиугольный значок, прикрепленный к лацкану, и особым нажатием («три — три — три») вводит в него код проверки. Вот самый важный момент. Значок является эмблемой колледжа, который, согласно легенде, они с Зенной закончили, и одновременно — первичным допуском на лиганский портал. На самом же деле под этой маскировочной оболочкой он несет совсем другую начинку. Пальцы у Квотера заметно дрожат, сердце колотится так, что удары его болезненно отдаются в мозгу. Интуитивно он уже предугадывает результат, и потому, когда в верхнем углу значка зажигается крохотный желтый огонь, для него это не оказывается неожиданностью. Механизм внутри продолжает работать.

Другим кодом («два — два — два») он открепляет значок от лацкана, ощущая пальцами неприятную лиганскую ткань, таким же образом навешивает вместо него свой и проскальзывает обратно в полуоткрытую дверь кабинета. Когда Зенна в халате через некоторое время заглядывает к нему, он как бы дремлет, беззаботно расслабившись в кресле. Ноги у него вытянуты, голова откинута, с подлокотников, будто тряпочные, свисают бледные кисти рук.

Дальше все просто. Ровно к одиннадцати утра они на том же такси подъезжают к административному зданию хаба, проходят на ресепшен, где, похожая на золотистую хризантему, сидит девушка-бот, озвучивают свои имена и ждут две минуты, пока идет идентификация.

Вообще говоря, это самая рискованная часть операции. Идентификация предполагает просвечивание всей их задокументированной периферии: откуда они взялись, каким образом поступили в колледж, кто их конкретно рекомендовал, как протекал трехгодичный процесс обучения. Сверяется все: данные по рождению, данные аттестатов, отзывы преподавателей, личные фотографии, копии которых колледж отправляет в архив. Один сбой, одно крохотное несоответствие, и система сразу же заблокирует подозрительного чужака. Они с Зенной просто-напросто окаменеют. Их можно будет задержать без хлопот. Однако именно тут Квотер не испытывает никакого волнения. Во-первых, господин Кломек заверил его, что периферия разрабатывалась почти три месяца, она абсолютно надежна, сбои исключены. Правда, поддерживать ее достоверность они могут не более двух минут с момента запроса, но две минуты реального времени — это по виртуальной шкале целый час. Ведь в виртуальной реальности, как во сне: сон длится, например, тридцать секунд, а ощущение — как будто прошло три дня. А, во-вторых, если Зенна, как он в том убедился, действительно работает на «Лиган», то их в любом случае должны пропустить.

Иначе вся операция теряет смысл. Ведь не случайно они так легко сели в служебный лиганский поезд и не случайно входной контроллер гостиницы встретил их как своих.

Так что когда перед девушкой-хризантемой образуется в воздухе мигающий синий круг и она хрустальный голосом сообщает, что идентификация успешно осуществлена, все в порядке, и желает эффективной и приятной работы, Квотер воспринимает это как должное. Значит, теперь они полностью встроены в данный хаб — получили доступ к его стандартным коммуникациям.

Он только не понимает, почему Зенна медлит. Почему не поставит точку, чтобы операция была полностью завершена? Зачем она берет его под руку и влечет мимо ожидающего такси на проспект, где курортная пустота только-только начинает заполняться прохожими? А Зенна останавливается возле стеклянной часовой башенки, стрелки которой, перемещаясь, издают легкий звон, разворачивает его в сторону площади и напряженным голосом говорит:

— Смотри!

— Куда? Чего? — по-прежнему не понимает Квотер.

— Вокруг себя посмотри: большинство этих людей умрет. Трафик будет забит, они не смогут уйти.

— Ну и что?

— Тебя это не волнует?

— Это же лиганцы, — недоуменно говорит Квотер.

— А лиганцы — не люди?

— Лиганцы — это лиганцы.

Он не понимает, чего она хочет. Зенна