«Если», 2016 № 01 - Журнал «Если»

предыдущего проекта 971 «Щука-Б», которые уже устанавливали контакт с новыми американскими субмаринами.

Барьер, однако, никуда не денется — те же «Ясени» определят лицо русского подплава на полстолетия вперед просто потому, что сегодняшние достижения в материаловедении, энергетике, гидродинамике и других дисциплинах, определяющих технические характеристики лодок, не позволят резко их повысить без заоблачного роста стоимости, а развитие науки в этих отраслях тоже отнюдь не становится дешевле.

Остальные промышленно развитые страны, пользующиеся в основном плодами американской, русской, европейской инженерной мысли, будь то Китай, Индия и т. д., также неизбежно упрутся в технологический барьер вслед за своими «донорами технологий».

Как он будет преодолен? Предсказать это сложно. Очевидно, что такое преодоление потребует десятков лет напряженного труда и огромных инвестиций в фундаментальную науку. Сжать эти несколько десятков лет на порядок войной, как это было раньше, невозможно. Современная большая война между державами первого ранга с неизбежным применением ядерного оружия приведет, скорее, к отбрасыванию от этого барьера на десятки лет назад, чем к его преодолению.

С небес на землю

Сказанное выше о войне великих держав отнюдь не гарантирует ее отсутствия в перспективе, однако именно этот риск, осознаваемый всеми ведущими странами, скорее, приведет к увеличению числа ведущихся proxy-wars, в которых интересы сверхдержав будут отстаивать, сами того не зная, люди, предельно далекие как от технического прогресса, так и от конвенций о законах и обычаях войны.

Сравнение сегодняшних ядерных арсеналов с химическими времен ВМВ, так и не пошедшими вдело, совершенно некорректно: в отличие от химического оружия, которое обеспечило бы инициатору применения массу политических проблем при крайне слабом военном эффекте, практически абсолютный разрушительный потенциал ядерного оружия делает его применение в случае большой войны неизбежным — как минимум с мотивацией «забрать более удачливого противника на тот свет с собой». Для России вдобавок ядерное оружие является логичным и доступным средством компенсации численного превосходства потенциального противника.

Ведение таких войн будет облегчаться и стимулироваться невероятным объемом техники и вооружения, накопленным ведущими игроками в годы «холодной войны». Несколько сотен танков, близкое число боевых бронированных машин прочих типов при должном насыщении устаревшими артсистемами и стрелковым оружием позволят при достаточной финансово-идеологической подпитке обеспечить конфликтный регион инструментами для бойни на годы вперед, и такие очаги могут создаваться десятками. Что еще хуже — раз возникнув, они могут, при наличии достаточно устойчивой идеологии, переползать в регионы со сходными проблемами уже неконтролируемо. Ярчайшим примером этого рода является пресловутое «Исламское государство»: раз возникнув с очевидного благословения ведущих игроков региона и некоторых влиятельных субъектов мировой политики, оно стало брэндом, своеобразной франшизой, которую примеряют на себя все новые и новые участники.

Подобное расползание в первую очередь представляет угрозу именно для Российской Федерации: плотное соседство с исламским миром и нарастающие социально-экономические проблемы постсоветских государств Центральной Азии (за исключением более стабильного и европеизированного Казахстана) грозят втянуть Россию в «контактную» войну с исламскими радикальными группировками уже в течение ближайших 5–7 лет.

Отдельно от этой угрозы, хотя и в тесной связи с ней, стоит рассматривать угрозу террористической войны, которую руками тех же фундаменталистов могут вести друг против друга уже ведущие игроки, стремящиеся вынудить оппонента к тем или иным решениям, зачастую весьма косвенно связанным с декларируемыми целями.

Наконец, для значительной массы государств в нестабильных регионах война становится просто постоянной реальностью существования, многолетней нависающей угрозой, где местные регулярные войска или тем более могущественные заморские союзники иногда появляются, чтобы оказать какую-то помощь, но очень часто — не тем и не вовремя. Население таких регионов оказывается ввергнуто в «новое средневековье» без всяких условностей — спокойная жизнь женщин и детей зависит от возможностей местных полевых командиров и ополчения остановить тех, кто не признает за несогласными никаких прав, кроме немедленно умереть.

Эти войны определят облик конфликтов, главным образом в Евразии, на десятилетия вперед. И основными средствами их ведения, пока сверхдержавы будут менять все новые поколения систем управления огнем, по-прежнему будут оставаться танк Т-72 и автомат Калашникова. Причем с обеих сторон.

Сергей Переслегин

Елена Переслегина

Артем Желтов

Наталья Луковникова

SUMMA STRATEGIA

ВОЙНА С ГЕГЕМОНОМ

© Tzratzk, илл., 2016

/экспертное мнение

/аналитика

/новый тип войн

_____

В этой жизни мы все встречаемся с войной:

Когда пытаемся решить задачу при заведомом недостатке ресурсов.

Когда сталкиваемся с противодействием со стороны свободной человеческой воли и обе стороны, или хотя бы одна из них, считают смерть противника допустимой.

Когда человек сражается с судьбой, мощью государства, силой традиции, истинностью веры или историей рода. Когда воюет страна. Это происходит довольно часто.

Каждому придется воевать. Вопрос лишь в том, хотите ли вы быть субъектом собственных войн?

_____

«Игра против поля»

В современной практике настольных игр существует понятие «игра против поля». Это означает, что перед участниками ставится не конкурентная, а кооперативная задача. Например, четыре великих воина пытаются спасти деревню от нападения кровожадных призраков. Призраки атакуют непрерывно, с каждым кругом игры их становится больше. Игрокам приходится не просто сотрудничать, но рассчитывать многоходовые и многоуровневые механизмы взаимодействия другом с другом. Или группа охотников ищет по всей Европе графа Дракулу. Или несколько стран сталкиваются с глобальным экономическим кризисом, экологической катастрофой, технологическим барьером (нужное подчеркнуть).

Во всех таких случаях участники игры сталкиваются с одним общим для всех противником, сила которого задана структурой игры и ее правилами. Этот противник непобедим: его можно уничтожить только вместе с игровым полем, то есть для этого требуется Апокалипсис и гибель мира. От играющих требуется сохранить этот мир в целости, совместно выстроив механизмы, позволяющие выживать в противостоящей им игровой среде.

Со стратегической точки зрения «игры против поля» носят совершенно специфический характер. В них невозможна формальная победа, поскольку она приводит к гибели существующего мира. В них лишена смысла стратегия поражения: с точки зрения принципа наименьшего действия лучше быстро проиграть войну, чем медленно и мучительно ее выиграть, — поскольку поражение в «игре против поля» носит окончательный и необратимый характер. В них невозможно удерживать статическое равновесие, поскольку с каждым ходом общее соотношение сил меняется в пользу «поля».

В сущности, целью игроков в таких играх является «подвесить ситуацию», когда «поле» не может сделать последний ход и закончить игру. Это можно сравнить с шахматами, где целью игры объявлен пат.

В таких играх вы