Альманах «Российский колокол» Спецвыпуск «Рождественское чудо» - Альманах Российский колокол

с Марией в родные края,

Шли на перепись, шли через горы, поля,

По долам, по заросшим крапивой местам…

«Нет приюта нигде», – тихо молвят уста.

Неизвестность тревожит: ведь скоро рожать,

Не в дороге быть надо, а дома лежать.

Где родишься, цветочек, бессонный сверчок?

Все сильнее во чреве стучит кулачок.

Шли Иосиф с Марией дорогой отцов

С Божьим Сыном, сокрытым от всех мудрецов.

Все идут шаг за шагом и глаз не сомкнут,

То луна сменит солнце, то солнце луну.

Примут даже развалины в час Рождества

Ниспослание Духа и плод естества.

Этим путникам царский не нужен прием —

Лишь Звезда над луной и дыханье вдвоем, —

Закуток у яслей и лучина огня

Да вол пегий и ослик встречают Меня.

Шли Иосиф с Марией дорогой отцов

С Божьим Сыном, сокрытым от всех мудрецов.

И ведут шаг за шагом нас к Богу Иосиф с Марией.

Бегство в Египет

легенды по Н. Державину и С. Лагерлёф

1. Пауки-крестовики

Петляла Вифлеемская дорога

между холмов, сбегая на равнину,

открытую на юг. Как на ладони

с холма все видно вплоть до горизонта.

Здесь сбоку от дороги притулилась

на самом склоне ветхая избушка:

провалы окон и проем без двери

затянуты давно уж паутиной.

В ней пауков семейство обитало,

ничто не нарушало их покой.

Однажды в ранний час на этом месте

возникли люди. Торопились. Будто

за ними кто-то неотступно гнался.

Мужчина с посохом вел ослика за повод.

На ослике сидела Мать с Младенцем.

– Все, мы погибли. Впереди равнина.

Ни леса, ни оврага, ни селенья, —

остановясь, проговорил мужчина.

А Мать, прижав Младенца, прошептала:

– О Господи, спаси нас и помилуй!

И тут она увидела избушку:

– Вот место, где нам следует укрыться.

Мужчина было выразил сомненье:

– В лачугу эту воины заглянут,

и нам с тобой не уберечь Младенца.

Но выхода другого не имея, —

вот-вот могла погоня показаться, —

он торопливо посохом очистил

от паутины лаз в дверном проеме,

и все в избушке скрылись, даже ослик.

Невольных посетителей вторженье

на время пауков насторожило.

Они в местах укромных притаились

и, только люди в глубине притихли,

привычным делом стали заниматься.

И вновь проем сплошною паутиной

затянут был, когда напротив дома

остановились конные солдаты.

– Насколько видит глаз, пуста равнина, —

сказал один из них, – так далеко бы

с младенцем беглецы не убежали…

– А может быть, – другой из них заметил, —

они укрылись в этой развалюхе?

Они немедля спешились и быстро,

достав мечи, направились к избушке.

Брезгливо не касаясь паутины,

пытались заглянуть во все проемы.

– Нет никого здесь, – воины сказали, —

затянуто все мерзкой паутиной,

которая цела и невредима.

И времени терять не стоит больше.

Они вскочили в седла. Со словами

«Искать их надо на других дорогах»

умчались прочь. Когда тревожный топот

вдали затих, из дома вышли люди.

И, не забыв воздать хваленье Богу,

спустились в безопасную равнину

и стали удаляться к горизонту.

А паукам в день этот беспокойный

опять пришлось сетями заниматься.

И вот о чем поведала легенда:

в награду за спасение Младенца

и верность своему прямому делу

у пауков на спинках появился

заметный крестик. Отчего в народе

их стали называть крестовиками.

2. Чудесная нива

На самом юге древней Иудеи,

где земли скудные уже переходили

в бескрайнюю и знойную пустыню,

располагалось поле земледельца.

Он жил один. Дыхание пустыни

не раз песком посевы засыпало.

И урожай, который удавалось

ему собрать, не приносил достатка.

В тот год с трудом вспахал он свое поле,

давали годы знать – он был немолод.

– Земля сухая, и на скорый дождик

надежды никакой. Вновь урожая

мне не видать, – вздохнул он обреченно,

на грудь суму повесил с семенами

и сеять стал движением привычным.

Тут видит, к нему путники подходят.

Спешат как будто, но идут не скоро.

Осел, которого вел в поводу мужчина,

понуро семенил. На нем сидела

Мать молодая, на руках держала

она ребенка, крепко обнимая.

Они шли в направлении пустыни

и, видимо, прошли уже немало —

одежда пыльная, обветренные лица…

В глазах у них и боль, и беспокойство.

Остановились. Женщина Младенца

мужчине отдает, с осла слезает

и со слезами просит земледельца:

– О добрый человек, нам помогите

укрыться, злые люди настигают,

чтобы убить невинного Младенца.

– Я рад помочь вам, но мое жилище

в той стороне, откуда вы идете.

А впереди жилья нет никакого, —

сказал он с неподдельным состраданьем.

Слёз женщина сдержать была не в силах.

Но горе – только повод для молитвы:

«Владыко мой, Ты подарил мне сына,

прошу Тебя, не дай ему погибнуть!»

Она молилась искренне и пылко,

и видно было, как к ней возвращались

спокойствие, смиренье и надежда.

Она вдруг попросила земледельца:

– Позвольте мне засеять ваше поле.

Старик отдал суму, не понимая,

к чему такая приведет затея.

Она взяла суму и стала сеять.

И всюду, куда зерна попадали,

из почвы стали пробиваться всходы.

Старик был изумлен происходящим.

Вот поле его все густой пшеницей

покрылось, а она растет все выше,

достигнув высоты в рост человека.

Как будто бы остановилось время.

Тут женщина ему суму вернула,

взяла Младенца, и они все быстро

укрылись в мигом выросшей пшенице.

И даже не заметил земледелец,

как перед ним три всадника в доспехах

остановились. И один, наехав

конем на земледельца,