У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №1(3) 2018 г. - Альманах Российский колокол

Откликнусь вальсом в городском саду.

Забудусь в камышах Москвы-реки,

Усну во мху камней седых веков,

Заплачу от восторга и тоски

Под светлый перезвон колоколов.

А ночью звёздной пылью упаду

На призраки бульваров и мостов,

И вброд дорогу жизни перейду

Под нервный шум трамваев и авто.

И чувства обострятся, как в бреду,

И явь во сне, и день, как будто век…

Я в городе своём себя найду,

Ведь он теперь мне близкий человек.

Я вернусь на обочине лета

Я вернусь на обочине лета,

Под закат августовского солнца,

Изнемогший от белого света,

Постоять у родного оконца.

Отдохнуть на скамье деревянной

У крыльца, в тишине полумрака –

Вот пришёл я зализывать раны,

Как побитая в драке собака.

И скрипучую дверь отпирая,

Суетливо, волнуясь немножко,

Я по комнатам пыльного рая

Поскорей прошагаю к окошку.

И его осторожно открою –

В тёмном небе звезда засияет.

Снова в юность и детство босое

Дом забытый меня возвращает.

Вечный воздух, туманные росы,

Звук манящий далёкой гармошки…

И растают смешные вопросы,

Боль земная отпустит немножко,

И откуда-то силы найдутся,

Невзирая на время седое…

Отчий дом из щербатого блюдца

Напитает живою водою.

Юрьев-град

Вечер хрустальный, затерянный город,

Град незатейливой юности дней,

Средь васильков среднерусских просторов,

Сотканный Богом из душ и камней.

Место небойкое, сердце России,

Над головами летят купола,

В редких огнях переулки косые,

Речка средь жёлтых кувшинок спала.

Ветер с полей навевает прохладу,

Пары влюблённых гуляют в саду,

Звуки моторов, гитар серенады…

Городом тёмным я тихо иду.

К древним камням прикасаюсь рукою,

Грозди черёмухи над мостовой…

В дебрях веков жил нелёгкой судьбою

Мой городок, неприметный, живой.

Время ушло, он в истории новой

Славу утратил, чему стал не рад.

Вечер встречает в полях васильковых

Шумной Москвы незатейливый брат!

Печаль нам в радости дана

Печаль нам в радости дана,

В её безмолвии – величье.

Бог дал нам жизнь. В любом обличье

Она у каждого одна.

И пусть душа твоя чиста,

В любви и счастье расцветает,

Неслышно тень беды витает

Над миром, где есть красота.

Гласят небесные уста:

– Жизнь вам дана для испытаний,

Нет благодати без страданий,

Без покаянья нет креста.

Игорь Бойко

Урочище

Бойко Игорь Александрович – окончил МГУ, автор нескольких поэтических сборников. Член Союза писателей России, член-корреспондент Академии поэзии. Живёт и работает в Москве.

* * *

Так помнят созвездия волгло –

Ощупью-светом…

Тонко

Алмазная тлеет наколка

В плече океана: «Ольга»…

Трепеты белых наливов,

Талая ветка смущенья

И святотатство наива

В каждом прикосновенье.

Этим кубышку наполни,

Дрожь закрывая ставнями…

Только подумать – полно –

Всё – истаяло.

Ночь океана горела,

В жемчуге – рук перекрестья,

Над глубиною тело

Вспыхивало созвездьем.

Вечно созвездье тела,

Остановись – прекрасно!..

Мысль отлететь не успела:

Всё – погасло.

Спирт – морозное утро,

Вермуты – чёрные ночи.

Выпьем, звёздная утварь,

Чтоб захлебнулись корчи.

Ковш, эфиоп-виночерпий,

Чокнемся – не было донца,

Темень от пяток до черепа

С теменью перехлестнётся.

Урочище

Ты зашифрован, закодирован в этих камнях, деревьях, реке,

Все на привязи,

И когда проясняешься, бесконечно от них вдалеке,

Среди слепленного из мёртвой воды и праха –

Будто трётся чужая рубаха.

Но и здесь – где урочище сквозь указующий чад

Разрушения, роста, течения собственных чад

Зажимает губами, подобием обруча, холод глагола,

Иль предтечею ищет в тебе тот же ключ на закат,

Иль предельною версией про… исходя,

Как творец и стрекозий сферический взгляд,

Отделением сущности, будто росы, обнажает округу,

Чтоб с тобой предстоять

Превращёнными зеркалами друг друга –

Чисто голо.

Детская комната

(На пяльцах)

– Вы что, охумели?! –

Воскликнула девочка годиков трёх.

Все замерли, и только девочка, годиков капельку больше,

Во взгляде и слове, и теле –

Училка воздушно-бантовая кукол,

А прочим – игрушечный бог,

Поправила:

– Не «охумели» сказать надо, а очумели.

У всех, как розанчик с шипами в обёртке улыбочной, вырвался вздох –

Все истину вспять отодвинуть сумели.

Все тучки – предлужницы… Вряд ли обижу.

Чем возраст нежнее, тем истина ближе.

Где голос не может ещё говорить,

Поправят глаза в этой вышивке нить.

Небо

Станет небо монетой на дне, то капканом, петлёй, то горою огня,

То зрачком натекающим жёрнова ластится около…

Поливая звезду ли, дыру, забываешь,

Плывёт под рукой упругая радость и сладость домотканая.

И удары слышны – только лишь оглушает железный,

Да хоть золотой, хоть бриллиантовый колокол –

Подгоняя под ноги сполна

Место лобное – перевёрнутое небо каменное.

Дыхание

Ледяная звезда в саду, ёлочная игрушка

Из песочной формочки на запаянной нитке суровой,

Отдышанная синеющими губами, в белом кружеве,

Небесного льда слово.

Любовь, о себе ничего ещё толком не зная,

Выдыхает себя в то, что отныне – есть тоже она, но иная.

Память воды, глаз, губ, дыханья…

День тает, ночь покачнётся в глазах фигуркой на нитке,

Лучами дыханья мерцая, стихая.

Рыба

И если кто бывает приголублен,

То океан давно его прирыбил,

Где в коконе всея материй глуби –

От капли, впадины, до млечной зыби –

Всё памяти кристалл, един глоток,

Теперь