Российский колокол № 5-6 2020 - Коллектив авторов

потухнет

На улице, исполненной преград.

Ах, если бы когда-нибудь на кухне

Прошел весь этот чертов маскарад.

«Липкая грязь дополнительной станет бронею…»

Липкая грязь дополнительной станет бронею,

Знает секач в этом деле спасительном толк,

Даже, пытаясь насытиться плотью свиною,

Ценность земли познает озадаченный волк.

Людям же грязь не нужна на зубах и на теле,

Проку в земле в такой, как и базарном гроше,

Лишь бы три горстки ее бросить в яму успели

В нужное время к заляпанной грязью душе.

«В моей душе давно живет змея…»

В моей душе давно живет змея,

Мой бог – факир, гневить его не надо,

И день за днем пляшу под дудку я,

Пляшу на совесть, честно, до упаду.

И, хоть убей, понять я не могу,

Когда галдят: «Зачем тебе все это?»

Довольно слов! Бросай уже деньгу!

Сердечен бог, пока звенят монеты.

«Смотрит девочка медведю в глаза…»

Смотрит девочка медведю в глаза,

А в глазах его стоит пустота.

Что-то хочет, но не может сказать

Ждущий пряника под тенью кнута.

Вот опять на нем наряд шутовской.

Странный танец выдает на ура,

Ведь с пеленок помнит гвозди с доской,

Что неволят начинать от бедра.

Но кому нужны медвежьи глаза,

На арене все при деле давно,

И хохочет неуемно весь зал,

Только девочке одной не смешно.

«Опять надкушена луна…»

А лиса его – ам! – и съела.

Колобок

Опять надкушена луна

Оголодавшим звездным зверем,

И снова пасть его полна,

И аппетит его безмерен.

Но месяц холоден и тих,

Ведь в пасти рыжего чертога

Его окончится дорога

Началом нового пути.

«Зачем своею думать головой…»

Жираф большой – ему видней!

В. Высоцкий

Зачем своею думать головой,

Когда рассудок ясный красен штрафом?

Доверь процесс мыслительный жирафу

И радуйся, что ты еще живой.

Дону

Тихая река моя, тихая,

Где же тишина твоя мудрая,

Может, ненароком течение

В море унесло ее попросту?

Или на бумаге заждавшейся

Росчерком пера неуемного

Стала в одночасье смиренною

Ты, моя река своенравная?

Полно, не пытайся сомненьями,

Слов моих не слушай причудливых,

Ты ведь все равно навсегда уже

Тихою для всех и останешься.

«Нет ни нагайки, ни коня…»

Нет ни нагайки, ни коня,

Мой арсенал походный – слово.

Не знала шашки пятерня

Потомка племени степного.

«Увы, казак теперь такой, –

Возможно, с грустью скажет кто-то. –

Вкусив отравы городской,

Стал воин приторен и кроток.

Есть две дороги: меч и щит

Всегда у воина любого».

Но иногда одно лишь слово

И спас, и гибель для души.

«Шелестит дубрава под водою…»

С. А. Ледневой

Шелестит дубрава под водою,

Пробуждая пасмурное дно,

Но уже с зарею молодою

Повстречаться ей не суждено.

Только ветви тянутся, как прежде,

Все наверх от тины и камней.

Словно свет, исполнены надежды,

Словно жизнь, исполнены корней.

Медведица

Я жду, когда уже Медведица

Опять под звездами засветится,

Уснув в безветрии степном.

И я, расставшийся со сном,

Пойду на брег ее безволненный,

Но чувства дома преисполненный,

Послушать с нею тишину.

Я до рассвета не усну,

Мне по душе молчанье топкое.

Но побредет медвежьей тропкою

На зорьке сонная река.

И я опять издалека

Мечтать о встрече буду истово

На берегу с рекою чистою –

Степною кровью казака.

«Уходит леска в донскую муть…»

Уходит леска в донскую муть,

Закат лениво ползет на берег.

Не оторваться и не уснуть,

Ведь не смирится душа с потерей.

Зовет и манит речное дно,

Но скрыта цель, хоть и где-то рядом.

Моргнул, глядишь, а уже темно

И степь надела ночную сряду.

Но едки взоры сверчковых звезд,

Луна уходит, а сна все нету.

Мудрен у лески удел и прост

И на закате, и в час рассвета.

«Уже вчерашняя листва…»

Уже вчерашняя листва

Почти землею медной стала,

И сгинул в ветре звон металла,

На парк обрушившись едва.

Но не спешат, увы, снега

Укрыть осеннее болото,

Как сон грудной мою дремоту

Не одолел еще пока.

И пусть бы так, но все равно

Скор тот, кто долго запрягает,

И хоть стезя его другая,

Все совершится, что должно.

«Тихая озябшая река…»

Тихая озябшая река.

Пасмурно в степи донской и сыро.

Дымка все лежит еще пока

С вечера на мутной глади Чира.

Холодно. В округе – ни души.

Вязок сон в степи мой осенней.

Ежится задумчивая ширь,

Смирно ожидая росной звени.

Я полынной волей напоен,

Только разумею почему-то:

Здесь моя душа, и нет ее,

Хоть и рядом где-то отчий хутор.

«Не пиши о березе, поэт…»

Не пиши о березе, поэт,

Не марай понапрасну