Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Чуть позже, когда Димка дрожал на берегу, окончательно распогодилось. Димка пытался заставить себя что-то делать и куда-то идти, но сил хватило только на то, чтобы выйти из воды и сесть на берегу. Он не знал, что делать. Он не знал, куда идти. Ему было все равно.

Хотелось домой. Хотелось проснуться в своей комнате, на верхней кровати, чтобы все это оказалось только сном. Рассказать Ромке. Он бы потом что-то нарисовал, он умеет. Но Ромка мертвый, а Димку ночью сожрут.

Это нечестно, глядя на воду, подумал мальчик.

Надо идти. Собрать вещи и бежать.

Еще минуту, решил Димка. Еще минутку посижу и пойду.

Было тепло.

Или холодно?

Димка не знал.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Шли минуты.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Уже вечером, когда солнце уже садилось за холм, к Димке подошел дядя Саша и сел рядом.

— Почему не оделся? — с трудом спросил он.

Димка не ответил.

— Не ушел, значит.

— Нет.

Дядя Саша печально улыбнулся.

— Я отбился, Дим. Посмотри мне в глаза.

Димка покорно посмотрел. В глазах дяди Саши мелькали тени, чувствовалась пустота. Это по-настоящему испугало Димку, он отвел взгляд.

— Ты видишь. Теперь и тебя солнышко знает, только смысла никакого, ничего тебе передать уже не успею.

— Не убивайте… пожалуйста, — вырвалось у мальчика.

«Пожалуйста, не надо», — говорил брат.

Рядом с Димкой упал тяжелый нож в кожаных ножнах.

— Это не тот. Тот я закопал… с ним; так положено. Бери. Будешь умным, сам зарежешься. Но ты не зарежешься, потому что трус. Тебя жрать будут, а ты и не пикнешь. Пустой из тебя получится — загляденье.

Димке захотелось зарезать дядю Сашу. Прямо сейчас. Он взял нож двумя руками, вытащил из чехла и смотрел, как солнце отражается от клинка, пока не понял — не сможет.

— Хочешь жить?

Мальчик промолчал.

— Хочешь жить, спрашиваю?

— Да.

— У тебя два дня. Я сначала с тобой пойду, прикрою, но потом отстану — убью их, сколько смогу, а там… ну ясно, короче. Два дня Рома будет тебя охранять. Иди даже ночью. С ним Пустые тебя не тронут. Человека не бойся, людей тут нет, ну а если волки — даже лучше будет, Пустым не достанешься. Если будет совсем туго, бей по земле вот так, рукоятью, — отстанут ненадолго. Если почувствуешь, что кто-то как будто гладит по затылку, тогда… Нет, это сложно, не запомнишь. Тогда лучше нож в горло. Они будут с тобой говорить — не слушай… Ох ты, черт…

Дядя Саша замолчал, поморщился от боли.

— Погоди, я посмотрю, — он закрыл глаза, протянул руку к лесу, словно пытаясь что-то нащупать. — Да… да. Там будут машины, когда дойдешь. Ты же помнишь, как машину водить?

— Н-нет.

— Ну конечно, можно было и не спрашивать, — лицо дяди Саши стало злым.

— На кой я вообще с тобой связался? Вы же ни черта не помните, ничего не умеете, разве что с ясными, улыбающимися мордочками вешать лапшу на уши мамашам. Они, Пустые, думаешь, зря столько ждали? Как бы не так. Я даже не про наговор на три креста; простейшие вещи не умеете сделать, ни-че-го, — только кнопки нажимать. Хотите пить — нажали кнопку, вот вам банка с пойлом, которым только трубы чистить. Постирать — кнопка. Еда — достал пакет, кинул в микроволновку, нажал кнопку. Даже в футбол поиграть, пострелять, — это любой пацан любит, — и то на компьютере нажать пару кнопок, и все довольны. Ни дров нарубить, ни костер развести, мясо пожарить, дичь убить… Вы, по-моему, даже читать разучились. Зато гордости сколько! Торжество науки! Прогресс! Свой хер в веб-камеру на весь мир показывать — вот он ваш прогресс, и цена ему такая же. Где теперь ваша наука, а? Сильно тебе твой мобильник с десятком игрушек помог? Ты сейчас сидишь на футболке, — это кто на ней? Человек-Паук? Где Паук? Победил врага? И взяли, понятно, людей тепленькими. Человека жрали, он умирал, а остальные смотрели и жили дальше. Никто и не замечал, что их, Пустых, было все больше и больше. Вторжение… Придумали тоже! Они не с других планет, как твои ученые орали, они отсюда! И куда как пораньше людей появились. Люди их однажды загнали куда следует, и они долго, терпеливо ждали. Дождались. И победили. Блицкриг, т-твою мать. Одно дело бороться с волками, совсем другое — с комнатными собачками. Ни одна из таких шавок не выживет, Дима. Ох, Дима, Дима… Ты — щенок. Рома был волчонком, но глупо, так глупо отдался им… Эх! Он ведь из-за тебя подставился. Любил тебя.

Димка молча слушал. Это было бессмысленно. Но он слушал. Он весь был пропитан нереальностью настолько, что его уже ничто не удивляло. Димка не хотел ни с чем бороться, не хотел мстить, не хотел ничего знать. Силы оставались лишь на то, чтобы беспомощно жить.

Дядя Саша замолчал. Снова поморщился, пригладил бороду.

— Как мне еще объяснить, что все, кончилось детство? Ты понимаешь, что должен дойти, а не сидеть на берегу и хныкать, а? Что мне еще тебе сказать, чтоб ты перестал себя жалеть? Не наревелся еще?

— Наревелся, — Димка вздохнул.

— Страшно? — вдруг спросил дядя Саша, неприятно улыбнувшись.

Димка кивнул.

— И мне страшно. Ладно, делать нечего. Слушай дальше и постарайся запомнить. Если услышишь вой — пальцы вот так сделай, — понял как? — и в ту сторону махни. И не останавливайся. Если заметишь какого-то человека, кроме меня или Ромы, отвернись, перекрести. Только не глядя! Посмотришь — пропадешь. Не паникуй, делай все так, как я сказал. Хоть какой-то шанс. Все понял?

— Да.

— Не слышу!

— Да!

— Одевайся.

Правая рука мальчика крепко сжимала нож.

Он начал одеваться. Одной рукой делать это было трудно, но выпустить нож Димка не решался.

— Футболка? С Пауком-то? С героем!

Мальчик, пропустив мимо ушей насмешку, влез в кеды, посмотрел на футболку. Смятый Паук выглядел жалко.

— Не хочу.

— Надень куртку, ночью холодно. И возьми вот…

Дядя Саша протянул руку и положил в карман куртки сложенный листок бумаги.

— Тебе туда. Там еще остались те, для кого мир сложнее кнопок. Они помогут, если доберешься. Я написал там.

— Дядь Саш. Я доберусь, — вдруг неожиданно для себя сказал Димка.

Дядя Саша вздохнул.

— Верю, Дим, — его тон изменился. — Хотя знаю, что не доберешься. Пока будешь идти, молись постоянно. Молитвы знаешь?

— Про солнышко.

— Это наговор. Молитвы знаешь?