Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

похоже, действительно злоупотребляют Либриумом и Валиумом, дело в том, что они применяют эти лекарства нетерапевтическим способом. Некоторые люди просто имеют склонность к зависимости[405] и готовы злоупотреблять любыми веществами, какие попадают им в руки. Этот подход был типичен для фармацевтической промышленности: плохи не лекарственные препараты, а люди, которые ими злоупотребляют. «Есть люди, которые просто становятся зависимыми[406] чуть ли не от всего подряд. Вот на днях я читал о мужчине, который умер оттого, что пил слишком много колы, – рассказывал журналу «Вог» Фрэнк Бергер, который был президентом Wallace Laboratories, производителя Милтауна. – Вопреки всем тем жутким историям, которые можно прочесть в прессе, зависимость от транквилизаторов возникает очень редко». В 1957 году авторская колонка «Задай вопрос врачу»[407] одной питтсбургской газеты опубликовала вопрос: «Становятся ли пациенты зависимыми от транквилизаторов?» В ответе автор колонки заверил читателей, что бояться нечего, и «применение транквилизаторов не делает нас нацией наркоманов». Автором этого ответа был «доктор Мортимер Д. Саклер».

В 1965 году федеральное правительство начало расследование в отношении Либриума и Валиума. Консультативный комитет FDA рекомендовал считать транквилизаторы учетными препаратами[408] – этот ход значительно затруднил бы потребителям их покупку. И Roche, и Артур Саклер восприняли эту перспективу как угрозу. Артур скептически относился к государственному регламентированию медицины и понимал, что введение новых контролирующих ограничений на легкие транквилизаторы может разрушительно повлиять на его доходы[409]. Почти десять лет Roche сопротивлялась попыткам FDA контролировать Либриум и Валиум – период, за который компания продала этих средств на сотни миллионов долларов. Только в 1973 году Roche согласилась «добровольно» подчиниться правилам. Но один из консультантов FDA выдвинул предположение[410], что время для этого было выбрано не случайно: в тот момент, когда Roche пошла на уступки, срок ее патентов на эти средства истекал; это означало, что компания вскоре лишится обладания исключительным правом на их производство и будет вынуждена снизить цены, втянувшись в конкуренцию с дженериками. Как однажды заметил друг и тайный бизнес-партнер Артура, Билл Фролих, продолжительность коммерческой жизни брендированного лекарства – это краткий промежуток между моментом, когда ты начинаешь его продвижение на рынке, и моментом, когда ты лишаешься эксклюзивного патента. Roche и Артуру не нужно было бороться с регуляторами до победного конца: им нужно было продержаться до тех пор, пока не закончится срок действия патентов.

К тому времени как Roche позволила контролировать свои транквилизаторы, Валиум стал частью жизни примерно 20 миллионов американцев[411] и самым широко потребляемым (злоупотребляемым) рецептурным лекарственным препаратом в мире. Соединенные Штаты далеко не сразу осознали негативное воздействие Валиума, отчасти потому что среднему потребителю была в новинку мысль о том, что лекарство может быть опасным, даже если его назначает врач[412]. Общественная паника из-за наркосодержащих препаратов в Америке обычно фокусировалась на «уличных наркотиках» и играла на страхах, связанных с группами меньшинств, иммигрантами и уголовщиной; идея, что можно подсесть на таблетки, которые выписывает тебе доктор в белом халате со стетоскопом на шее и дипломом в рамочке на стене, была непривычной. Но со временем даже такие фигуры истеблишмента, как бывшая первая леди Бетти Форд, признали, что у них есть проблемы с Валиумом, и сенатор Эдвард Кеннеди обвинил транквилизаторы в том, что они вызывают «кошмар привыкания и зависимости»[413]. Roche порицали[414] за то, что компания «излишне рекламировала» эти средства. Группа «Роллинг Стоунз»[415] даже записала песню о Валиуме, «Мамин маленький помощник» (Mother’s Little Helper), текст которой навевал ассоциации с рекламной кампанией «Макадамса», рассчитанной на женщин. «Маме сегодня нужно кое-что, чтобы успокоиться, – пел Мик Джаггер. – И хоть она на самом деле не больна, есть маленькая желтая таблетка».

«Валиум изменил способ[416] нашей коммуникации с врачами», – говорил впоследствии заместитель Артура, Вин Герсон. Он продолжал гордиться этим препаратом. «Пусть некоторых людей он превращал в подобие наркоманов, – допускал он, – но лекарство работало[417]». Однако для Артура сложилась парадоксальная ситуация. Придавая лоск собственному имиджу, он опирался в основном на соблюдение внешних приличий и образ себя как праведного и здравомыслящего деятеля медицины. Однако источником его богатства служила безудержная торговля двумя транквилизаторами, вызывавшими зависимость. Конечно, у Артура было много деловых интересов: он основывал все новые компании и активно инвестировал в ряд видов промышленности. Но изначально «дом Саклера» был построен на Валиуме, и важным (и показательным) моментом представляется то, что до конца своих дней Артур преуменьшал собственную связь с этим препаратом, выпячивая достижения в других областях и намеренно замалчивая тот факт, что первые большие деньги он сделал на медицинской рекламе. Со временем он начал признавать свою роль в качестве издателя «Медикл трибюн», добавил свое имя в выходные данные газеты и стал вести в ней собственную колонку под заголовком «Человек и медицина», в которой рассуждал об актуальных медицинских вопросах. В этой колонке Артур часто обличал[418] опасности сигарет, указывая не только на риски для здоровья, связанные с курением, но и на угрозу зависимости. Однако к собственной роли хорошо оплачиваемого зазывалы, расхваливавшего аддиктивный[419] и опасный товар, он относился снисходительно. А поскольку ему хорошо удавалась реклама не только своих и чужих товаров, но и собственной непогрешимой маски, у него редко требовали объяснений этого диссонанса. В тех случаях, когда ему все же приходилось высказываться о разрушительных последствиях употребления Валиума, он повторял мнение клиентов из Roche и производителей других транквилизаторов: мол, это не таблетки делают людей зависимыми, это аддиктивные личности[420] злоупотребляют таблетками. Валиум – безопасное лекарство, утверждал он, и никакие новые доказательства обратного не вызывали у него ни сомнений, ни сожалений. Люди, которые столкнулись с проблемами в результате лечения Валиумом, по его словам, наверняка «сочетали его с алкоголем или кокаином».

Еще одним человеком, разделявшим этот взгляд, был Лео Стернбах. В то время как прозорливый Артур выговорил для себя прибыль от Либриума и Валиума пропорционально их продажам, Стернбах на них не разбогател. Вместо этого ему платили по одному доллару за каждый патент[421] – это была стандартная практика для штатного химика компании Roche. Когда его творения стали бестселлерами в мировой истории фармацевтических продуктов, Roche выплатила Стернбаху по 10 000 долларов премии[422] за каждый препарат. Однако это его не обидело. Он не мечтал о виллах или яхтах, у него не было никаких дорогостоящих хобби[423]. Вместо этого он изо дня в день без малейших жалоб занимался любимой химией. Как и Артур Саклер, Стернбах противился любым попыткам воззвать