Традиции & авангард. Выпуск № 2 - Коллектив авторов

Решил оживить давно умершего деда. Три дня не ел, не пил, только заклинания читал, сидя верхом на могиле. В дудочку дудел, призывая деда показаться из последнего своего пристанища.

– Неужели оживили? – хихикнула я.

– Нет! Не удалось. Но на третий день прямо передо мной соткался из воздуха покойный дед и погрозил кулаком.

Мой смех огласил улицу, я даже ногами затопала от удовольствия.

– Молодец дед!

– Конечно, конечно, – поспешил согласиться Леонид Игнатович. – Но после увиденного меня окатило холодным потом и я побежал через кладбище как полоумный. Плакал! Стенал! Иконы в церковной лавке купил! Просил защиты у святой Девы Марии и других праведников! Только с тех пор деда вижу, и ругается он на меня скверными словами за ухищрения мои. Поэтому я к батюшке и пошел. Батюшка выслушал, посоветовал машину и квартиру церкви пожертвовать, а самому служение принять, что я и сделал. Раньше, бывало, ежедневно пять раз питался – то картошечку, то каши разные, а сейчас утром просфора и вечером просфора. Просфору велят водой запивать.

– Просфора?!

– Просфора – небольшой хлебец православный, такой крошечный, что едва в ладошку умещается.

– Долго вы так живете?

– Скоро месяц будет.

Адвокат хотел еще что-то сказать, но вдалеке показалась внушительная фигура священника с золотым крестом, и, начав нести совершеннейшую ахинею, несчастный кинулся от меня прочь и убежал.

Дома, когда я размышляла над неожиданной встречей, позвонил Луковица и попросил найти его сыну работу.

Сын Луковицы служил на границе Чечни, а затем его признали негодным для работы в милиции и попросили крупную взятку.

– Продавец книг – это круто! – завершил просьбу Луковица.

– У нас один предает другого ради карьеры, две надсмотрщицы, бухгалтер с тройной бухгалтерией и директор по имени Эверест!

– Вы, я вижу, так и не поняли, где оказались! – воскликнул Луковица. – Здесь по-другому не живут! Вы, Полина, еще в хорошее место попали.

– Неужели? – удивилась я, лежа вверх ногами, чтобы вспухшие вены немного присмирели.

– Мать тоже в магазине?

– Да, без всяких прав, без договора, в любой день могут выгнать. От зарплаты воруют половину, а работает она за четверых.

Луковица задумался, а затем все-таки повторил просьбу.

– Сыну очень нужна работа. Помоги.

Я обещала спросить директора.

– Мы опубликовали твою статью об оклеветанных соседях. Ты видела?

– Да. Когда делали вставку обо мне, напутали и вместо того, чтобы написать, что я получила осколки из-за обстрела российской ракетой мирного грозненского рынка, напечатали: «Чеченский теракт на рынке». То есть все-таки приправили текст ложью.

– Это все Шишкин, – перевел стрелки главный редактор. – А мы люди маленькие!

Мама покачала головой, издали слушая разговор. В ее руках была новая, совершенно ненужная книга. Днем, убирая, она листала ее на полке. Директор, проходя мимо, подскочил к матери и вырвал у нее из рук эту книгу.

– Я вам не позволю тут читать, – сказал Эверест.

Характер мамы известен. Она тут же купила ее на последние копейки. Эвереста это разозлило до такой степени, что он ударил кассу у входа, а потом с проклятиями долго потирал ушибленную ногу.

Я тоже купила себе книгу «Шаманский космос». В ней написано, что Бог – источник всех людских страданий. Некоторые шаманы пытались его уничтожить, но сходили с ума. Шаманы считали, что, если Бог исчезнет, пропадет и его творение – Вселенная.

В страхе ожидая квартирную хозяйку (так как за квартиру платить было нечем), мы перебивались с хлеба на воду и пытались подбодрить Захара и Николя, которые совсем приуныли. Им удалось снять на неделю комнату у алкашей, забывающих выключать плохо работающие газовые конфорки, отчего квартира несколько раз чуть не взлетела на воздух.

– Война у вас без всякой войны! – горько шутила я.

Ребята поделились с нами, что отношения с родными у них очень натянутые, нет поддержки. По секрету я рассказала Николя о дневниках и своей мечте, чтобы их издали.

– Бедная, – покачал головой он. – Мне тебя жаль. Ты ничего не добьешься в России.

– Ты не знаешь меня.

– Я знаю судьбы писателей, потому что читал их книги. Одни умерли в нищете, другие были расстреляны, третьих пытали в тюрьмах.

Николя купил себе новую футболку с кроликом и ждал похвалы, но мама его пожурила. Моя идея найти ему девушку не увенчалась успехом.

Я как могла пыталась скрасить наше существование. В пятнадцатиминутный обеденный перерыв угощала ребят оладьями, сделав их из нескольких ложек муки и одного яйца.

– Оладьи вышли вкусные, прямо бесподобные! – нахваливали Захар и Николя, поедая угощение.

Слушая слова благодарности, я почувствовала, как затряслось здание. Что это? Снова война? Страшный грохот за окнами и удары по стеклу заставили меня инстинктивно упасть на пол и сжать руками голову. Помещение погрузилось в темноту.

Николя подбежал и обнял меня.

– Не бойся, – сказал он.

Меня трясло: я вспомнила жуткие обстрелы в Грозном.

– Не бойся, – повторил Николя и слегка сжал мои виски.

От его прикосновений я пришла в себя и, смутившись, отпрянула. Николя пояснил:

– Грядет осенний сезон ветров. Ты не знаешь, что это, а жителям Ставрополя подобное знакомо чуть ли не с рождения. Ты потерпи. Скоро все утихнет и вновь выглянет солнце.

Я с недоверием посмотрела на него. Здание перестало дрожать.

– Николя, что ты такое говоришь?

Я с трудом приподнялась и выглянула в окно.

– Боже мой! Что там творится!

Град с голубиное яйцо с бешеной силой обрушился на тротуары и автомобили. Шквалистый ветер раскачивал клены и тополя. Листья кружились в смертельном танце. Транспортное сообщение приостановилось.

– Погода в это время коварна, – вздохнул Захар. – Помнится, в прошлом году у знакомых кирпичами, вывернутыми из стены дома, вдребезги разбило машину.

Мне с трудом удалось унять приступ тахикардии и выйти к покупателям. После перерыва Жанну перебросили в соседний отдел, и мы разговорились. Я рассказала, как у нас в Грозном взорвалась на рынке ракета. Мародеры грабили убитых и раненых, не стесняясь срывать с них украшения. Жанна заявила, что в Москве не могли отдать такого приказа – обстрелять мирный рынок. Сказала, что знает русского парня, спасшего чеченского ребенка.

Анна, Ванда и Саша, посовещавшись между собой, решили, что я мусульманка. Ванда, подыгрывая остальным, крикнула:

– Полина, не бойся, скажи правду! Ты мусульманка? Мы тебя за это не побьем.

А я пошутила:

– И вы не бойтесь. Мы вас не взорвем!

Директор, проходивший мимо, не выдержал, фыркнул от смеха. Продавцы побагровели, и больше никто тему религии не поднимал.

Помимо всей прелести работы в книжном магазине, единственном источнике нашего существования, я выяснила: за свою тяжелую работу мы получали фальшивые деньги.

Я купила еду в супермаркете и