Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин

ли, куда заманит» — подумал Максим. Последнее, что он сделал бы в этой жизни — доверился долговязому хулигану.

— Я не могу. Мне… это… Домой надо.

Кирилл ничего не ответил. Просто схватил его за складку на пухлом боку и изо всех сил сжал жесткими пальцами. Максим вскрикнул от боли и попытался отпрыгнуть назад. Ничего у него не вышло. Кумадей держал его крепко, словно в тисках. Невыносимый жар от боли разбегался по всему телу. Вдобавок к этому, мучитель еще и хлестко ударил Максима по лицу тыльной стороной ладони. Ловко так — снизу вверх.

— Ты не понял, что ли? Я тебе сказал: пошли, жирный!

Чувствуя, как на глазах выступают слезы, Максим кивнул. Чудь помедлив, Кирилл отпустил свою жертву. Затем еще раз сплюнул себе под ноги, развернулся и двинулся в сторону школьных ворот. Максим, украдкой потирая ущипнутый бок, побрел за Кумадеем. А про себя подумал: «Был бы я, как Язон дин Альт… Вот уж тогда бы я тебе врезал!»

Электрокабель — город маленький, поэтому долго идти не пришлось. Миновав ржавые гаражи и свалку, они вышли на окраину городка, где за облупившимися хрущевками пролегала железная дорога, а за ней — дремучий лес. Максиму было и так не по себе, но от вида подъезда, в который направлялся неумолимый Кумадей, стало еще хуже. Синяк от щипка ныл, но он не думал о боли. То, что происходило с ним, было нелепым и унизительным, и Максиму на мгновение стало любопытно, чем закончится этот донельзя поганый день. И место было таким унылым и заброшенным, что от него просто веяло безысходностью. Тужилину вновь захотелось заплакать. «Может, сбежать?» — подумал он. Однако, кинув полный ненависти взгляд на худого и спортивного Кумадея, понял, что ни убежать, ни стукнуть обидчика как следует у него не получится.

Вокруг было тихо, как под одеялом. Где-то неподалеку, должно быть, находится шоссе, но гул проносящихся мимо Электрокабеля автомобилей до этой улицы почему-то не доходил. Местных жителей тоже не наблюдалось. Улица казалась вымершей, и даже вездесущего сохнущего белья на балконах Максим не увидел. Жуткое место. Неживое.

Также мертвенно пусто было и в подъезде хрущевки. Максим поднимался по пахнущей сыростью и застарелой плесенью лестнице вслед за Кумадеем, осторожно поглядывая по сторонам. Во многих квартирах отсутствовали входные двери. Сквозь дверные проемы были видны пустые однокомнатные квартиры с ободранными стенами. Уже на третьем этаже до юного Тужилина дошло.

— Кирюх, — испуганно позвал он. — А у вас что — не живет никто больше в доме?

— Не, не живет, — ответил Кирилл. — Батя всех отселил давно.

«Батя? Отселил?» — удивился Максим, но спросить о том, кем работает отец Кумадея, не решился. «Бандит, небось» — подумал он, не особенно удивившись. А чему тут удивляться? Когда мама ссорилась с папой, она частенько говорила, что лучше быть бандитом, чем сидеть с «голой задницей», как папа.

Наконец, они поднялись на пятый этаж. Максим слегка запыхался, однако отметил, что дверь у Кумадеев была богатая — железная, с зеркальным глазком. Кирилл вдруг повернулся и многозначительно посмотрел на него.

— Если скажешь бате, что я курю, тебе — хана. Лучше сразу вешайся, — прошептал он.

Затем Кумадей достал из кармана джинсов ключ и открыл дверь.

Кирилл не стал зажигать свет, хотя в прихожей однокомнатной квартиры было темно. Он стянул кроссовки нога об ногу и, не говоря ни слова, прошел в единственную комнату. Максим вздохнул и принялся развязывать шнурки. Пока стягивал ботинки и укладывал в углу рюкзак, разглядел висевшую на крючке военную шинель с погонами. Ему хотелось пить. И домой… Никогда еще так страстно не мечтал он оказаться в своей комнате и поваляться на кровати с книжкой. Сейчас бы он перечитал Гаррисона… Нет, лучше Желязны. «Вот, сволочь, — подумал Максим про Кумадея. — И чего он ко мне прицепился?»

Он вошел в комнату. Она была обычной, типовой для хрущевки. Как и полагалось, пол покрывал большой ковер. Тут же — стенка с книжками и видеокассетами, а также старый диван с огромным меховым псом-игрушкой. Часть комнаты загораживал большой шкаф, из-за которого виднелся краешек кровати. У окна — огромный новый телевизор, видеомагнитофон и приставка «Сега МегаДрайв» с двумя джойстиками. Вокруг в беспорядке лежали картриджи.

Впервые за день у Максима перехватило дыхание не от страха, а от восторга. Все ужасы его в мгновение забылись, а пульс учащенно забился. Еще бы…

— Ух, ты! — завистливо произнес он, сглотнув слюну.

Дизайн 16-битной приставки был настолько не «от мира сего», что Максиму вдруг представилось, как этот идеальный предмет вдруг отрывается от пола и с тихим технотронным звуком вылетает в форточку. Затем стремительно набирает скорость, пронизывает атмосферу и, наконец, достигает космоса. Там его обязательно встретит материнский корабль, экипаж которого использует форму японской игровой приставки для того, чтобы хитро замаскировать дроида-разведчика.

Из-за шкафа, где стояла кровать, раздался голос.

— Сынок, это ты?

Максим вздрогнул от неожиданности, а Кирилл ответил.

— Я, пап.

— Ты кого с собой привел, Кирюш?

Голос был противный: скрипучий, но не старческий. Высокий и режущий, он, без сомнения, принадлежал взрослому мужчине. Слово «сынок» произносилось приторно, фальшиво и даже как-то кокетливо, отчего юный Тужилин сразу ощутил неприязнь к тому, кто так неестественно выговаривал это слово.

— Одноклассник мой, — сказал Кумадей-младший, включая телевизор с пульта. — Его зовут… Тебя как зовут, жирный?

— Меня Максимом зовут, — представился мальчик, робко переминаясь с ноги на ногу.

Противный голос за шкафом хихикнул.

— Ой, хорошо как. А я — Леонид Борисыч. Но ты меня дядей Леней можешь называть. Просто так, по-свойски, — проскрипел Кумадей-старший. И добавил. — К моему Кирюше редко друзья приходят. У него характер плохой, и никто с ним дружить не хочет. Вы играйте-играйте, я вам не буду мешать, мальчишечки. Приболел я, на кровати лежу.

Тем временем, Кирилл успел вставить в приставку картридж и усесться прямо на ковер. «Какая у него рожа злобная да противная, — раздраженно подумал Максим. Он помедлил и сел на пол рядом с Кумадеем. — Все правильно твой папа говорит: плохой у тебя характер. Только и можешь, что силой заставлять себя слушаться, урод».

Экран телевизора замерцал вступительными кадрами игры. Глаза Максима радостно заблестели. Это была «Контра» — но не та, привычная, 8-битная, в которую долгие часы играл он в Академгородке со своим приятелем Толи-ком. Это была совсем другая игра с тем же названием — более яркая, четкая, с плавно движущимися персонажами, вооруженными автоматами.

— Класс! — прошептал мальчик. Кирилл Кумадей усмехнулся.

— Вначале легко будет, но потом