У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №2(2) 2017 г. - Альманах Российский колокол

…В то время, как в Венеции наступает ночь, и время расширяется безвозвратно.

Александр Матвеев

Рафинированная женщина

Капитан дальнего плавания Александр Матвеев – поэт, прозаик, переводчик. Член Союза писателей России. Автор ряда книг и музыкальных альбомов. Лауреат международных фестивалей современной песни, Всероссийской литературной премии им. Роберта Рождественского (2005), других премий.

Разве можно от женщины требовать многого?

Вы так мило танцуете, в Вас есть шик.

А от Вас и не ждут поведения строгого…

Александр Вертинский

До свидания оставалось минут пять, Даце замедлила шаг. Не хотелось приходить раньше срока, стоять и ждать московского гостя. Слава богу, дождя нет. Впервые за лето день выдался солнечный, небо безоблачное… А было все время ветрено, влажно, неуютно… Зеленая улица, цветы вдоль пешеходной дорожки – синева вперемежку с желтизной. Желтые – ромашки садовые, высокие, а рядом с ними синий ковер каких-то мелких цветочков. Рига всегда красивая, в любое время года, при погоде и при непогоде, а сегодня она – особенная: бирюзовое небо, нежаркое закатное солнце, нарядные пешеходы… «Нет, пешеходы всегда одинаковые, видимо, все дело во мне, – думала Даце, – спешу на встречу с москвичом, как молоденькая девушка!» Ведь она просто выполняет просьбу своей подруги Ирины встретиться с ее другом, показать ему старый город – и все.

Ровно в назначенное время подошла на угол пересечения улицы Аусекля с улицей Елизаветы. Зазвонил мобильник. В трубке раздался голос Всеволода, гостя из Москвы:

– Ой, Даце, простите меня! Я опаздываю. Осталось еще минут десять пути.

– Всеволод, вы? Я буду ждать, – ответила вежливо Даце.

Зашла в кафе и села за столик у окна, откуда просматривалась другая сторона улицы. Чашечка ароматного кофе. Стакан с водой. На столике ваза с одной-единственной красной розой. У стойки бара стоял высокий, плотный мужчина, пил пиво и посматривал в сторону Даце. «А что, если это и есть Всеволод», – подумала она, но тут же отказалось от этой мысли. Ирина подробно описала, как выглядит москвич: тоже высокий, лет пятьдесят ему, а этот явно моложе… Хотя кто их разберет, этих мужчин, разве угадаешь их возраст? Иной и в тридцать лет стариком выглядит. Да и не присматривается Даце к ним. На этого у стойки взглянула мельком. Нет-нет, Всеволод – поэт, значит, интеллигентный мужчина, не будет он дурить голову женщине, говоря, что опаздывает, а сам в это время уже на месте и пиво пьет. Нет и еще раз нет, у Ирины не может быть друга-обманщика. Даце никогда и никого не обманывала и не допускала мысли, что это могут делать другие люди. Конечно, ей приходилось попадать впросак, конечно, встречались разные люди в ее жизни: но что значит плохие и хорошие? Если что-то с ней и случалось неприемлемое, то она никогда не винила других, всегда находили оправдание чужим поступкам. Как-то, еще в юности, у нее пропал из сумочки кошелек с небольшой суммой денег. Она обнаружила пропажу сразу, как вышла из автобуса. Решила, что уронила где-то, хотя как может выпасть кошелек из дамской сумочки. Извинилась перед продавщицей мороженого, сказала, что не может рассчитаться, так как деньги потеряла. Интеллигентного вида старушка-пенсионерка не выдержала и прокомментировала:

– Милочка, нельзя быть такой наивной. Урки сработали. Я видела, как рядом с вами задержался парень в кепке. Профессионал. Вот он, видимо, и срезал ваш кошелек.

– Я ничего такого не заметила, – виновато смущалась Даце.

Странно, что смущалась, и даже покраснела, словно ее уличили в чем-то неприличном. Ведь она всегда старается держать себя в руках и не показывает своих эмоций. По ее лицу не прочитаешь мысли, Даце типичная прибалтийская женщина, которая умеет сдерживать себя. Холодная натура? Нет, это не про нее. Все ее восторги и буйные радости не выплескиваются на окружающих, они внутри у нее; можно сказать, что она их коллекционирует, храня в копилке своей души. И в этой копилке нет места для плохого. Однажды в Варшаве на прогулке по городу ее лягнула лошадь. Кто-нибудь слышал, чтоб в Варшаве лошади лягали людей? Вряд ли это случится даже, если вы станете дразнить лошадь, запряженную в карету. А вот с Даце это случилось. Лошадь сломала ей ногу. Ее эвакуировали в Латвию. И единственным комментарием к этому неприятному случаю стало то, что в варшавском аэропорту хорошо организовано обслуживание инвалидов. Потом с удовольствием она рассказывала этот анекдот всем своим подругам, но сам тяжелейший перелом голени, операция, шесть месяцев больничного остались как бы за кадром жизни.

Но вот и такси на другой стороне улицы! Из машины вышел высокий, неопределенного возраста мужчина. У нее есть фотография, на которой красавица Ирина в обнимку с Мареевым напротив киевского оперного театра… Мужчина оглядывался по сторонам. Вот он увидел женщину, полную коротышку, и сделал шаг в ее сторону, но потом резко развернулся, словно не желая с дамой сближаться. «А что? Он ничего… – подумала Даце. – Высокий, подтянутый… правда, ноги кажутся несоразмерно длинными по сравнении с туловищем». Она отставила в сторону недопитую чашку кофе и направилась к выходу.

Мареев увидел переходящую дорогу женщину выше среднего роста, в белом платье, подпоясанном черным пояском. Он моментально оценил: русые волосы, стройная… Возраст? Примерно, как в песне поется: «Баба ягодка опять». Он тут же поправил себя: «Дама-ягодка…» Мареев очень влюбчив, если женщина нравится, то он непременно влюбляется. Зная это, Ирина предупредила его по телефону еще в Москве, до отъезда в Ригу: «Сева, не вздумай влюбляться в Даце, она хорошая, но я тебя знаю… А если очень понравится тебе, то можешь влюбиться, но только чуть-чуть, не до конца…» И что это значит – чуть-чуть влюбиться? Разве так бывает? Эти мысли промелькнули в его голове моментально, женщина в белом платье помахала ему рукой. А может, и не ему? Он оглянулся, рядом никого не было. Между тем дама перешла улицу, и Мареев подбежал к ней:

– Здравствуйте, Даце! Будем целоваться, как принято при встрече?

– Всеволод? Здравствуйте! Конечно, мы ведь в Европе…

Всеволод приобнял ее и расцеловал в обе щеки, почувствовав соприкосновение с ее тугим бюстом, от сердца побежала горячая волна, но Даце тут же отстранилась. Первый взгляд, первое прикосновение к женщине… Мареев знал, что в его случае это имеет колоссальное значение. Там, внутри у него, в его душе, в его сердце что-то происходит. Иногда – с первого взгляда, с первого