Альманах «СовременникЪ» №6(26) 2021 г. (в честь 130-летия со дня рождения Михаила Булгакова) - Альманах Российский колокол

судьбу предсказывал, и беду с печалью отводил…

– И что, уберёг? – спросил Композитор.

– Не уберёг… Сперва его не уберегли… Спровадили со свету интеллигенты-очкарики, и царь без защиты остался с семейством… Щас я охраняю вас всех! – со значением подытожил Гришка. – Без меня в дому никто шагу не ступит… Может, сыграешь чего? Я тоже фортепьянствовал когда-то в кружке! А нынче вот гитарку практикую, когда на отдыхе. Места нет для ящика-то…

– Не играю я на гитаре, – покраснел Скрябин. – Могу предложить Шуберта «Неоконченную» послушать с хорошим оркестром.

Пока слушали симфонию, Гришка рассказал, как после службы армейской изготовлял печати. Хороший барыш карман не тянет! Однако перегнул палку: слишком часто поддельные кружочки ставил… Генеральной прокуратуры! Обиделся Прокурор, но, к счастью, только условно срок дал. Прежние заслуги в защите Отечества выручили.

– Не пойму я вас, мудаков! – Грязный Гришкин ноготь раздавил «Неоконченную», нажав «стоп» на проигрывателе. – Не это народу щас надо!

– А что же ему надо? Народу? – расстроился Скрябин.

– Устаёт народ нынче! Уж больно жисть тяжела! Беречь его надо!

– Беречь? – удивился Скрябин. – От Жизни? Это же самая главная сказка на свете!

– Вот ещё! Кто щас в сказки-то верит? Я чё, дебил? Или Штраус какой-нить? – возмутился Гришка. – Я Реальный Волшебник! Не веришь?

– Почему не верю? Я ведь тоже Волшебник! – разгорячился подвыпивший Скрябин. – Только пространства и звука. Наша жизнь – сплошная фантасмагория. Она непредсказуема. Здравым рассудком её бывает трудно принять. Но приходится. Всё, что сейчас происходит в мире, не приснилось нам. А как, по-твоему, зовут самого Великого Сказочника на свете?

– Опять жисть, что ли? – усмехнулся Гришка.

– Правильно догадался. Конечно, Жизнь. А ещё есть Смерть – тоже Большой Сказочник, который в своё время расскажет нам суровую сказку и подытожит нашу судьбу…

– Фуфло всё это! – сплюнул Гришка. – Что ты могёшь о смерти-то знать, Чайковский?.. Послушай лучче.

Вскинув гитару наперевес, Гришка начал выстреливать песни, завывая хриплым голосом. Короткие мотивы автоматными очередями безжалостно лупили в Чайковского:

Я композитор из народа,

Иду нехоженой тропой!

Не жду я милости природы,

Возьму «своё» любой ценой!

Я выживаю как умею.

Не стойте, суки, на пути!

Сниму не скоро портупею,

Врагу от пули не уйти!

– Эту из Афгана привёз. Дружбан у меня там был, земля ему пухом. Всё стихи сочинял, а я – музыку. Вот ещё… куплеты в гишпанском штиле, как мой дед выражался. «Похмелье» называются:

Меня посетило похмелье:

Взглянуло нерадостным глазом,

Болотным дохнуло зельем

И стало хрипеть серенаду.

Угрюмы испанские ритмы,

Когда в дыму перегарном

Находишь лишь пятый угол

И тупо пляшешь фанданго.

Сплясать бы мне лучше качучу

И сбросить похмелья заразу,

Но эта гнусная тётка

Покинет беднягу не сразу

Придётся лететь за снегом,

Валяться в сугробах летом

И не искать ответов

В стаканах гранёных вопросов.

Колбаску порежем тонко,

Закусим и прослезимся.

На то оно и похмелье,

Чтоб снова опохмелиться.

Стихи Чайковскому показались забавными, но от музыки и самогона его мутило. Из углов квартиры выглянули чьи-то глумливые рожи. Чайковский потряс головой – рожи исчезли. Но тут он побелел от ужаса. Над ним во весь рост возвышался Гришка в кафтане стражника с распутинской бородой и с секирой в ручищах. Гришка криво ухмыльнулся, занёс секиру и…

…Композитор пришёл в чувство. Родные стены успокаивали. Утренние лучи упали на нотный лист. Нотные знаки зашевелились. Вдруг они превратились в ласточек, подхватили Композитора и стали кружить с ним по комнате. Ворвались ликующие, радостные звуки. Новая Музыка величественно входила в мир.

– Как я ждал этой минуты! – воскликнул Композитор. – Улететь… улететь отсюда прочь! Туда, где нет Гришкиного дома! Где нет ничего, кроме Музыки. Унесите меня за Океан, к сияющему Берегу, к Чайковскому, к Скрябину…

Резкий звонок прервал полёт. Поникший Композитор поплёлся к дверям.

– Здорово, Чайковский! Выходной у меня – принимай друга! Слабоват ты вчера оказался, паря… А я опохмелку принёс, стаканы тащи!

Павел Елисеев

Родился в 1965 году в городе Новополоцке (Белоруссия).

В 1982 году окончил среднюю школу. Получил специальное техническое образование в области нефтепереработки, работал оператором технологических установок на нефтеперерабатывающем заводе города Новополоцка.

Женат, имеет двоих детей и внучку.

С 1991 года занялся творческой (композиторской) деятельностью. Издавался под псевдонимом Paul Lisse. Работал в жанрах инструментальной, электронной, джазовой и поп-музыки.

Изданные CD: Motivation – 1999 г., Lift up to floor 110 -2003 г., Le cafe du soir – Band – 2005 r., Le cafe du soir – Piano – 2006 r.

К поэтическому творчеству обратился в 2005 году, когда находился в Париже, где и были написаны одни из первых стихов.

Имел свой небольшой бизнес в Европе и России.

С 2019 года начал заниматься поэзией основательно.

На данный момент написано более восьмисот стихов и поэма.

В ближайшее время планируется издание сборника стихов и его электронная версия.

Рожь

Разлилася по полю поспевшая,

Золотая рожь – прям у реки.

Ветром глажена, ливнем умытая

Раскидала свои колоски.

Наклонилася, словно приветствует,

Нежным шелестом сладко поёт,

Сказкой доброю, музою светлою,

И по сердцу, и в душу – плетёт!

«Цвета спелой ржи» – так называется

С солнца ряженный ею наряд.

Будто девица всем улыбается,

Кто на поле бросает ей взгляд.

Полюбуешься – и станет радостно,

Забывается сразу печаль.

Оттого так люблю тебя, милая,

Когда вижу под золотом даль!

Мыслью смелою видится, верится,

Песней вольною хочется петь!

Всей строкой, с глубины слова, делится,

Когда рядом с тобою я, здесь!

И руками простор обнимается,

И кричать хочется: «Я живой!»

До чего же ты, рожь златоперая,

Хороша и красива собой!

Напои меня радостью Божьею,

Душу золотом чистым раскрась.

Успокой мои нервы шалёные,

Чтобы грудью вдохнуть Благодать!

Чтобы сердце забилось младенчески

И поверилось в завтрашний день!

Чтобы Музой небесной по вечности

Пролетела строки моей тень!