Хорошо подготовленный разум - Lady Khali

— Я обещаю. — Конечно, я обещал. Двенадцать лет кабалы против шанса, что я умру с голоду или потеряю свою личность, прежде чем закончу… я понятия не имел, кто победит, что усложняло выбор.

Он взял меня за подбородок и медленно поднял мою голову, помня о сотрясении мозга, что я получил недавно. Затем Барти направил свою палочку мне в лицо. Быстрый жест, бормотание какого-то заклинания — и он скастовал ряд диагностических чар. Этим чарам его научила мадам Помфри и наказала проверять с их помощью состояние моего здоровья, прежде чем выпустить меня из палаты. Он уставился куда-то вверх над моей головой и кивнул каким-то своим мыслям.

— Уже лучше.

— Спасибо, что не оставили меня в больничном крыле на всю неделю.

— Это не пошло бы на пользу нам обоим. Прими свои зелья и отдохни немного, Поттер, — мягко сказал он.

Глава 15

Май прошел как самый спокойный месяц в моей жизни. Вдали от суеты Башни Гриффиндора я окунулся в спокойную повседневную жизнь — впервые с тех пор, как поступил в Хогвартс. Вставал я по-прежнему в 5 утра, но зато ночами спал спокойно, потому что никто не будил меня своими воплями посреди ночи. Кроме того, в отличие от Рональда, Дифи не храпит. Теперь я спокойно делал домашнюю работу в гостиной, не опасаясь, что мое место займут или как-то иначе помешают. И больше не было нужды сбегать в библиотеку от буйных гриффиндорцев. Я мог спокойно оставить незаконченное домашнее задание на рабочем столе, не беспокоясь, что его кто-то украдет.

Правила Барти были просты, а первое гласило: «стучаться перед тем, как войти», и я ценил это правило не меньше самого Барти, потому что сам нуждался в уединении, быть может, даже больше него. Второе — прилежно учиться. Третье — вставать вовремя. Четвертое — спрашивать разрешения, прежде чем приступать к трапезе. Пятое — убирать за собой, что подразумевало знание базовых бытовых чар. Шестое — по средам и пятницам помогать ему готовить еду, что для меня было вполне привычно. Однако теперь я готовил и для себя, а не для Дурслей, чтобы потом захлебываться слюной, наблюдая, как они пожирают плоды моего труда.

А еще я не догадывался, как много стресса испытывал, когда жил в Гриффиндорской башне, пока не перебрался сюда. Кроме того спокойная обстановка благотворно влияла не только на выполнение домашней работы, но и на занятия окклюменцией.

За три дня до начала последнего тура, прежде чем объявили о последнем задании, я, наконец, определился с предметами для дополнительного обучения на пятом курсе. Они были одобрены Барти и соответствовали инструкциям Риддла. Меня огорчало лишь то, что я был по существу его "подопытным кроликом". Никто точно не знал, как отразятся на мне его ментальные техники, и сработают ли они вообще как надо, но у меня, все равно, не было особого выбора. Я был готов на все, что угодно лишь бы вырваться из лап Дамблдора и сохранить свою личность.

Глаза закрыты, я стараюсь точно следовать инструкциям.

Найти швы и разорвать их, а затем удалить заплатку. Сравнить ее с настоящим воспоминанием, на котором она была. Осталось ли оно вообще под заплаткой или давным-давно стерлось. Какие эмоции я при этом испытываю? Они изменились или остались прежними?

Затем, представить себе бездонную коробку. Медленно переместить все заплатки в коробку, но оставить свои истинные воспоминания и чувства нетронутыми.

Никто в здравом уме не стал бы комбинировать Окклюменцию и Легилименцию на более глубоком уровне, чем учил меня Барти, но у меня не было выбора. В порыве отчаяния, я даже спросил Ральмута, сможет ли мой Трастовый фонд оплатить поездку за границу и консультацию у Мастера-Легилимента. Он ответил «Нет». Даже если бы Дамблдор не был моим опекуном, он по-прежнему оставался моим управителем и Мастером-легилиментом. Ральмут не мог санкционировать расходы, которых, как он знал, я могу избежать. К счастью, он поклялся, что не станет докладывать об этом Дамблдору. Вариант с другим мастером легилименции, владеющим парсельтангом, был бы идеальным, если бы тот имел взрослое тело. Однако Томас Риддл был превосходным легилиментом и автором множества научно-магических трудов, так что он научился четко и доходчиво излагать свои мысли.

Следуя его инструкциям, включающим в себя упражнения по визуализации, и толикой удачи, удалось предотвратить дальнейшее расщепление моей личности. Однако, практика по ментальной магии без квалифицированного специалиста под рукой, крайне опасна. У меня едва хватило знаний, чтобы не заблудится в лабиринте собственного разума. Иногда, а точнее, два раза в неделю, Барти окатывал меня ледяной водой, чтобы привести в чувство. А однажды даже это не сработало, и тогда он начал ругаться и посылать в меня Жалящее проклятья.

В тот момент я услышал далекий шипящий голос, который подсказывал мне как нужно действовать. И словно бы чья-то ладонь ударила меня в спину, выталкивая назад, в реальность. Я проснулся, чувствуя боль и тошноту, с трудом разбирая бледное лицо Барти, склонившееся надо мной. Позже я узнал, что он послал срочную записку Темному Лорду, который каким-то образом подключился к нашей связи, что я обычно блокирую, и отвесил мне чувствительный ментальный пинок. Этот инцидент вымотал нас обоих, но он же удержал меня от превращения в овощ.

Вздохнув, я сорвал остатки заплаток за второй курс и поместил их в коробку. Такие неприятные ощущения, словно мой мозг шлифовали пескоструйным аппаратом. Под ними я обнаружил свои истинные чувства, в том числе и жгучее желание, перевестись в другую школу. Неудивительно, что Дамблдор подавил его.

Ледяная вода вылилась мне за шиворот. Я резко открыл глаза и свирепо посмотрел на Барти, который все еще был в образе Моуди.

— Черт побери. У меня почти получилось.

Он скастовал чары просушки и кивнул на Ральмута, который стоял в дверях с портфелем в одной руке и черной шкатулкой в другой. Я уперся руками о кресло, встал и вежливо поклонился.

— Здравствуйте, Поверенный Ральмут.

— И вам, мистер Поттер, — сказал он, кладя свой портфель на стол. — Вижу, вы работаете над тем, о чем мы говорили.

— Да, сэр, но дела идут не шибко быстро. — Отношения между гоблинами и волшебниками были довольно забавными. Большинство волшебников презирало гоблинов, но обожало их закон о банковской тайне. Если гоблин говорит, что документ или хранилище