Слово Гермионы (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

Скыдыщь! Чуть не проломил ствол, вах, боец! Падает без сознания. Наверняка будет шишка в полголовы.

— Привет, Бейн, Ронан, Фиренц, — гулко выдает Хагрид. Замечает единорога. — Еще один!

— Убила какая-то странная тень, прямо у меня на глазах, Хагрид, — делаю доклад. — Спасибо многоуважаемому Фиренцу, спас и меня, и Гарри.

— Тень, говоришь? — озадаченно дергает бороду лесничий.

Кентавры возобновляют разговор, теперь в нем превалируют короткие, отрывистые ржаки — ну пусть это будут междометия и предлоги, хе-хе — и удары копытами. В конце концов двое сплевывают, машут хвостами и удаляются. Фиренц подходит к Хагриду, который склонился над мертвым единорогом. В голубых глазах кентавра плещется ярость, ноздри гневно раздуваются.

— Чем быстрее мальчик Поттер выберется из леса, тем будет лучше для всех! Мои сородичи взбудоражены предсказаниями и тенью, и сейчас лучше с ними не встречаться лицом к лицу!

— Что это была за тень? — тихо, но отчетливо спрашивает мальчик.

— Гарри Поттер, ты знаешь, для чего используют кровь единорога? — с какой-то мрачной торжественностью в голосе спрашивает Фиренц.

— Нет. Мы использовали только волоски на уроках Зелий, — отвечает Гарри.

— Девочка, ты знаешь, зачем пьют кровь единорога? — поворачивается ко мне кентавр.

— При нехватке гемоглобина? — делаю невинные глазки.

Кровь единорога можно использовать очень по-разному, и мне интересно, что скажет кентавр. Фиренц не подводит.

— Чтобы сохранить жизнь! — и яростно так молотит по воздуху передним правым копытом. — Кровь единорога спасет тебя даже на краю смерти, но взамен подарит неснимаемое пожизненное проклятие! Только тот, кому нечего терять, способен решиться на такое. И только тот, кто хочет обрести всё, пойдет даже на убийство единорога!

— Но кому может понадобиться такое? Ведь жизнь под проклятием… лучше смерть, правда? — вслух размышляет Гарри.

Все понятно с этим разговором. Мысленно аплодирую Дамблдору.

— Верно! — восклицает Фиренц. — Но если выпить нечто, возвращающее силы и дающее бессмертие, то все возможно. Мальчик Поттер, ты знаешь, что спрятано сейчас в школе?

— Философский камень! Эликсир Жизни! — подпрыгивает Гарри. Даже про шрам и голову забыл. — О, неужели это была тень Волд…

Огромная рука Хагрида затыкает мальчику-который-опять-выжил рот. Егерь, с едва уловимой мольбой в голосе, произносит:

— Гарри! Прошу тебя, не называй его имени!

— Извини, Хагрид, — разводит руками мальчик.

— Удачи, Гарри Поттер! — восклицает кентавр. — Порой даже кентавры ошибаются в своих предсказаниях. Надеюсь, это тот самый случай!

Одним прыжком Фиренц пролетает над кустами и, глухо цокнув копытами об землю, срывается в галоп. Секунда, и кентавр исчезает за темными силуэтами деревьев. Вот и поговорили. Хагрид чешет бороду.

— Да, пойдем, пожалуй, тут и вправду небезопасно. Провожу вас до замка и вернусь, возьму лопату. Единорога похоронить надо.

Гарри, впавший в какую-то отупелую прострацию, молча следует за Хагридом. Тот подхватывает по-прежнему валяющегося в отключке Малфоя и свистом подзывает Клыка. Собакен вылезает из кустов и вприпрыжку несется вдаль. Эх… Иду последним, прикрывая тыл Гарри. Драко висит на плече Хагрида, но даже на такой высоте виден замечательный вздувшийся на лбу синяк. Цельная полнокровная гематома, хе-хе. Думаю, в этот раз Драко обойдется и без моего лечения.

Волосы единорога в кармане. Хоть какой-то профит со всего этого безобразия.

Яростно зеваю. Часы в вестибюле показывают второй час ночи. Неплохо погуляли. Из темноты коридоров выныривает Филч и ярко светит фонарем в глаза. Молча скрывается: то ли разочарован слишком малыми повреждениями, то ли не решается при Хагриде буянить. Егерь несет Малфоя в медпункт, о-хо-хо, бедная мадам Помфри. Вставать посреди ночи — а попробуй не проснись, когда в дверь ломится Хагрид! — и лечить гематомы. Приятного мало. В дополнение ко всему, в гостиной Гриффиндора, уютно устроившись в кресле и похрапывая, нас ждет Рональд Уизли.

— Не буди его, он начнет шуметь, орать. Завтра расскажешь, — останавливаю Гарри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но он наш друг, — чешет шрам Поттер. — Он должен знать!

Пожимаю плечами и устраиваюсь в кресле, благо посидеть сейчас как никогда приятно. Рон ворочается и бормочет про нечестный квиддич. Хе-хе, какие страсти. Разбудив его, Гарри начинает рассказывать и одновременно бегать вдоль камина, туда-сюда, туда-сюда. Смотрю, мальчика аж распирает от нервной энергии и мыслей о Волдеморде. И Снейпе.

— Снейп хочет раздобыть камень для Волдеморта. А тень Волдеморта ждёт в лесу, — бормочет Гарри, загибая пальцы. — И всё это время мы думали, что Снейп просто хочет разбогатеть! А он ждет удобного случая, чтобы похитить камень для Волдеморта!

— Прекрати называть его по имени! — кричит Рон.

Но Гарри уже вошел в раж, никого не слушает и бормочет, бормочет. Кентавров, звезды, предсказания, Квиррелла, Дамблдора — всех приплел и в кучу перемешал. Правда, упомянув Дамблдора, Гарри светлеет лицом. Рон решительно поддерживает:

— Точно! Дамблдор — единственный, кого боится Сам-Знаешь-Кто. Пока Дамблдор рядом, Сам-Знаешь-Кто не сможет тебе ничего сделать!

— И Снейп тоже не сможет! — делает «гениальный» вывод Гарри.

Успокоив и убедив друг друга, пацаны наконец затыкаются и смотрят на часы. 2:12. Я почти лежу в кресле, наблюдаю вполглаза и слушаю вполуха.

— Пойдем спать! — машет рукой Гарри.

Ура, наконец-то что-то дельное! Зевая до вывиха челюстей, разбредаемся по спальням.

В это воскресенье, семнадцатого мая, по понятным причинам отсыпаемся. Впереди последняя учебная неделя, и все, экзамены, понимаешь. Потом подсчет баллов, и по домам, тарам-пам-пам! Близнецы в предвкушении последнего матча по квиддичу — с Рэйвенкло — тренируются изо всех сил. Матч должен состояться в первых числах июня, когда первый курс уже сдаст экзамены, а старшие еще будут досдавать. Потом, пятого июня, общий пир, раздача Кубков и прочие школьные ништяки, и в субботу, шестого, нас с утра пораньше всей толпой вышлют из Хогвартса.

Экзамены близнецов не слишком волнуют, впрочем, как и меня.

Гарри и Рон, в свою очередь, больше следят за Снейпом, нежели готовятся к экзаменам. Из всей команды «Яростных Ежиков» только Невилл старательно учит, тяжело вздыхая на всю библиотеку. Говорят, даже сумел разбудить и вывести из себя мадам Пинс, хе-хе. Интересно, как выглядят отработки в библиотеке? Протирка книг от пыли специальным веничком? Надо как-нибудь проверить.

Понедельник, 25 мая

Экзамены стартуют с места в карьер, в день по экзамену, и всего их для первого курса семь. Теория и писанина — в большом классе. Лето уже подбирается, солнце вовсю светит, а окна закрыты — поэтому в классе пыльно, душно и жарко. Нам выдают спецперья, заколдованные против списывания. Вместо того чтобы писать трактат о трансфигурации, увлеченно пытаюсь разобраться с пером. Диадема — первая бета-версия — сползает на нос. Напортачил с размерами, да и на коротко стриженых волосах деревянный полукруг держится очень плохо.

Но я доволен, как стадо слонов. Сделал! Получилось!

Нам не страшен серый волк, в смысле, залезания в голову!

Правда, потратил на это всю последнюю учебную неделю, перепортил все заготовки и две трети волос единорога. Но ничего, Запретный Лес под боком, всегда можно еще слетать с лобзиком. Да и на стоматологию василиска у меня большие планы в будущем году. Одного волоска единорога или пера феникса (если фильмы не врут, то у директора есть) будет недостаточно. Сделаю себе не просто палочку, а волшебную палку, с трубу-сотку, а по диаметру — ожерелье из зубов василиска. Будет у меня МТ-1, магическая труба первой версии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как жахну из этого магического гранатомета — Темный Лорд сам сдастся, со страху, во!

Так, вернемся к перу. В общем, ничего сложного там нет. Кость и перо из магопроводящего материала, вплетено заклинание против списывания. Подходит МакГонагалл и укоризненно смотрит в упор. Молча. Начинаю быстро строчить трактат о применении трансфигурации в сельском хозяйстве. Потом еще будет практическая часть, но это ерунда — как я уже говорил, превратить мышь в табакерку и обратно. У меня, правда, вместо табакерки выходит пачка сигарет — как живая! — но МакГонагалл все равно довольна.