Исход неясен #1 (05.06.2024) - Макс Мах

проведен ритуал Вхождения в Род. Являясь сюзереном Рода Лонгботтом, Анна провела на своем родовом камне особый ритуал, которым ввела Невилла в Род Лонгботтом. Это была рекомендация профессора Бернштайна, и она оказалась совершенно правильной. Уже на следующий день диагностика показала, что магическое ядро Невилла закончило, наконец, процесс формирования, а стрелка «Компаса Одина» остановилась на двенадцатой отметке. Вполне приличный, к слову сказать, результат. В особенности, если мальчик будет учиться на герболога.

Таким образом, все приготовления были завершены еще накануне, и в ночь с двадцать первого на двадцать второе Анна начала проведение ритуала «Redi ab Oblivione». Ритуал был многоступенчатый, и начался он с того, что Августа Лонгботтом собственноручно принесла одну за другой три человеческие жертвы, среди которых был серийный насильник и убийца, эсэсовец, служивший в одном из нацистских лагерей смерти и медсестра, любившая делать совершенно не собиравшимся умирать больным смертельные инъекции. Этих троих, - под речитатив Анны, - Августа убила, перерезав каждому из них горло, а затем кровью жертв омыла лежащих по обе стороны алтарного камня Фрэнка и Алису и, макнув в собранную в освященной чаше кровь специальную кисть, вписала в сложную геометрему ритуала несколько древних рун.

Едва она закончила, Анна выкрикнула последние, - ключевые, - слова гимна Великой Матери, и магия буквально хлынула из алтаря, омывая находящихся без сознания мужчину и женщину, а вокруг звездчатого многоугольника[12], - гептаграммы[13], - замыкающей в себе все действо ритуала, возник невидимый глазу, но ощущаемый магическим ядром волшебников вихрь. Августа отошла на противоположную сторону алтаря и встала там на колени, возложив руки на головы Фрэнка и Алисы. Сейчас, закрыв глаза она молилась Великой Матери за своих детей, вымаливая их жизни взамен приносимых жертв. А новых жертв было снова трое – две женщины и мужчина, - руководители террористической организации, осуществившей несколько взрывов гражданских зданий, унесших множество человеческих жизней. Этих принесла в жертву сама Анна, и как только тела жертв исчезли, принятые Матерью Магией, она ударила в гонг, специально установленный рядом с позицией Актора – волшебника, проводящего ритуал.

Завершился очередной этап волшбы, и призванные звуком гонга, в ритуальный зал вошли девочки Энгельёэн. Они появились бесшумно, словно тени, и сев в позу лотоса на самой границе магического вихря, начали свой медитативный трип[14]. Августа их не видела и видеть не могла. Их присутствие диктовалось личными интересами Анны. В присутствии огромного количества сырой магии, из которой, собственно, и состоял вихрь, замыкавший таинство ритуала, глубокая медитация, сосредоточенная на доминирующем Даре волшебника, могла существенно улучшить владение дарованной силой. Эрмина сосредоточилась сейчас на семи изученных ею целительских чарах. В обычном режиме развития она овладела бы ими только после года тяжелых тренировок. Сейчас же у нее появилась возможность разом совершить качественный скачек. Изи и Лиза занимались тем же самым, но они сосредоточились на так называемой атакующей триаде – на трех ударных заклинаниях, каждое из которых имеет свою оборотную, изнаночную сторону, превращаясь по надобности в защитные чары.

Эпизод 4: Стейндорхольм, внутренний замок 25 июня 1992 года

Ритуал прошел на ура, в том смысле, что все цели были достигнуты: и главная, и второстепенные. Тем не менее, Фрэнк и Алиса проспали после этого почти трое суток. И первой к ним наведалась именно Анна. Трюг сообщил, что лорд и леди Лонгботтом проснулись и недоумевают, где они находятся, почему и, вообще, что случилось. Друг друга-то они рассмотрели, увидели, небось, что с ними годы безумия сделали и, разумеется, увиденное их сильно озадачило. И это, между прочим, после проведенных с ними лечебных, оздоровительных и косметических процедур. Однако седину закрашивать все-таки не стали, сами потом решат, оставлять или нет. Ну, и все прочее в том же духе. Худые, изможденные, бледные и с морщинами, которых ни у того, ни у другой раньше не было. А «раньше» для них – это, вроде как, «вчера», потому что между тем, что вспомнили, и «сегодня» ничего не осталось. Впрочем, последние сутки их прошлой жизни профессор Бернштайн тоже безжалостно изъял.

- Не надо людям помнить такое, - сказал он Анне. – Не по-людски это. Забвение не всегда зло, порой оно во благо.

Анна с ним согласилась. Они двое видели воспоминания, изъятые у Фрэнка и Алисы, и Анна сама после омута памяти[15] едва в чувство пришла. Впрочем, в том, чтобы изъять у Лонгботтомов эти ужасные воспоминания, у нее имелась своя собственная, дополнительная причина. Причину эту звали Беллатриса, и даже при том, что на суде Блэк, по большому счету, не соврала, она там тогда была, и этим все сказано. А им еще, между прочим, предстоит воевать, выступая при этом единым фронтом. Так что ложь во спасение, и никак иначе.

- Привет! – сказала она, входя в спальню.

Лонгботтомы лежали на отдельных кроватях, но придвинутых одна к другой так близко, что при желании Фрэнк и Алиса могли держаться за руки. Желание у них было, и, когда Анна вошла в покои, они как раз держались за руки.

- Анника! – слабым голосом, но с неизменной улыбкой приветствовала ее Алиса.

- Подожди, Элли! – остановил жену бдительный Фрэнк. – Ты разве не помнишь, Анна погибла в том бою!

- Тела-то не нашли, - отмахнулась Алиса, славившаяся замечательным чутьем на правду.

- Оба правы, - сказала Анна. – Убил меня Долохов, но не до конца. Пять лет в коме – не шутка.

- Пять лет? – нахмурилась крестная ее дочери. – Ты сказала пять лет? А мы…

— Вот, значит, почему, - совсем тихо произнес Фрэнк. – Сколько?

- Сейчас 1992 год.

- А Невилл? Что с Невиллом? – всполошилась вдруг