Роман Масленников - Книжный магазин Блэка (Black Books). Жгут!

А помнишь, как у тебя закончился табак и ты свои лобковые волосы стал курить?

Знаем мы таких, избалованный поддакиваниями рекламный мальчик.

Я не хочу юридических блаблаблаканий, опечаливающих истинное правосудие.

Слышал? Он там! Мяукает там себе в нервном центре своей империи. Схитрит с арендной платой там, уклонится от налогов сям. Протянет ножку в воздух, посмеется своим кошачьим смехом, а затем нагнется, чтоб подмывать себе яйца.

– Не сработает. Всё раскроется.

– Спокойнее, просто стрельни, когда она войдет. О трупе я позабочусь.

– Как?

– Не знаю. Воткну ей в спину нож и оставлю валяться на столе в библиотеке. Следи за дверью!

Если бы не ты, эта кошка могла быть, где ей положено быть – в аду, и убегать от гигантских мышей

От курева ты умрешь. Ты весь почернеешь так изнутри, раздуешься как кит, и взорвешься в больнице. Папа говорит, что курят только преступники и негодяи.

– Можно сделать перерыв?

– Да, но ты же разрушишь всё волшебство детишкам, так что нет, нельзя.

– На самом деле дети очень даже требовательны.

– А я говорю, что они проглотят любую туфту.

– Миллион-биллион на то, что у вас ничего не выйдет.

– А, заезженный миллион-биллион! Может лучше 50 для интереса?

– Сюжет интересный. Возможно, немного сложноват для детей от 3-х до 6-ти.

– Да проще ж не бывает. Академик, переживший сталинские гонения, в своем сознании регулярно возвращающийся в прошлое, и его дочь, чей горький многолетний брак рушится у неё на глазах, и журналист, расследующий дело академика, из-за подозрения того в том, что тот никогда не был в России. Тем временем журналист становится одержимым его дочерью и жертвует свою карьеру, став линзошлифовщиком в Омске. В смысле, что такого? Не думаю, что стоит умалчивать правду от детей.

– У меня, правда, пара мини-мини предложеньиц насчет книги.

– Каких же?

– Ну… вместо академика, журналиста и дочери, может, она будет про слоника?

– Слоника?

– Именно.

– Ясно. А каково же второе предложение?

– Ну, может вместо того, чтобы страдать от сталинских чисток, развода дочери и расследования, может, он потеряет шарик?

– Слоник, теряющий свой шарик?

– Именно.

– Но тогда все равно останется моей историей, моим видением?

– Абсолютно.

– Ну ладно, давай так! Давай!

Я еще никогда никому такого не говорил, но… поищи себе работу.

– Мои волосы! Разве не прекрасно? Разве я не божественна? Сейчас я являюсь мной больше чем когда-либо прежде. Не могу поверить, что не заметили!

– А у мужчин особый подход к замечанию волос, который заключается в их незамечании.

– Что я тут делаю, тратя перед вами свои волосы? Передо мной же должны раболепствовать. И будут! Потому что сегодня мы пойдем куда-нибудь!

– Почему это?

– Сегодня же пятница – вечер!

Ве-еечер пятницы.

– Вечер пятницы был на той неделе, и еще будет, каждую неделю, и даже после нашей смерти. Вся эта гнилая канитель будет продолжаться и продолжаться.

– Можем посидеть в саду.

– Саду?!

– Да, там сзади был сад. Уверен, он всё еще там.

Ты же знаешь что я не приветствую, когда ты видишься с другими женскими… людьми.

– Скажи, какая она? Какие у неё перспективы?

– Ну, милая.

– Ах, милая? Да я сейчас блевану своим презрением!

– А нельзя просто позвонить ей и сказать «Я хочу снова увидеться с тобой»?

– Не глупи. Я не хочу, чтобы она приняла меня за гея.

– Я не хотел уходить с вечеринки, там было классно!

– Нет не классно! Музыка слишком громкая, еда холодная. Выпивки мало, а людей много.

– Но, по крайней мере, я попытался завязать отношения с человеком.

– А ты-то когда-нибудь вообще пытался? Вот именно. У тебя вообще нет сердца, Бернард.

Просто кусочек льда.

– Камня.

– Что?

– Камня. Я всегда считала его кусочком камня.

Я до сих пор должен бы жить с ней. А вместо этого, каждое утро я смотрю через мои хлопья и вижу твою большую безумную кривозубую морду.

И вот однажды за пиццей мы разговорились о бойфрендах. И эта девушка сказала, что помолвилась с этим ужасным ирландцем по имени Бернард. И единственное что она придумала, чтобы избавится от него – попросить друзей сказать ему, что она умерла.

«Страшась мужчин и преклоняясь пред женщинами, Бренден Блэйк повернулся к окну и похлопал Ларри, своего гоминидоподобного, вскормленного молоком калеку».

Но какая разница, был ли у меня бойфренд… Или работа… Или будущее… Зато у меня загар.

Некоторые называют это «докучательством», но мы называем это «заботой».

– Да, но каждый заслуживает второй шанс.

– Я бы не взял тебя обратно в магазин, даже если мы были бы последними людьми на Земле, Земля была бы в огне, я бы умирал с голоду, а у тебя было бы волшебное, тушащее огонь дыхание и рукава, извергающие чипсы.

«And now for something completely digital…»

(А теперь – нечто цифровое)

Есть что добавить? Отцитатить? Поправить? Предложить?

Добро пожаловать в наши социальные сети!

http://www.facebook.com/geroijgut

https://twitter.com/geroijgut