Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь - Андерсен Йенс

«Где бы я ни появилась, меня просили: „Расскажите о Пеппи Длинныйчулок“, – закрадывалось подозрение, что эта довольно фантастическая фигура, по-видимому, задевает какую-то больную точку в детской душе. Позже я нашла объяснение у Бертрана Рассела. В своей книге „О воспитании, особенно в раннем возрасте“ он определяет волю к власти как наиболее сильную инстинктивную черту ребенка. Ребенок страдает от собственной слабости по сравнению со старшими и желает стать как они. А потому нормальный ребенок фантазирует, и на его фантазии влияет воля к власти. Так утверждает Рассел. Я не знаю, правда ли это. Знаю только, что всем детям, на которых я опробовала Пеппи, явно нравится слушать о маленькой девочке, совершенно не зависящей от взрослых и всегда делающей только то, чего ей хочется».

Все эти разговоры о воле к власти как основной движущей силе детской натуры были явно не по душе фрейдисту Ландквисту, и профессор раскритиковал «Пеппи» в «Афтонбладет» от 18 августа 1946 года, где он также ругает «Свенска дагбладет» за высокую оценку заурядного писателя. В статье под заголовком «Плохая и премированная» он объявляет Пеппи «сумасшедшей», а Астрид Линдгрен – «лишенной фантазии дилетанткой». Стареющий профессор педагогики прочитал книгу вслух своей дочери, и ни ей, ни ему героиня Астрид Линдгрен ничуть не понравилась. Проказы Пеппи он счел бессмысленными и даже прямо-таки нездоровыми:

«Они никак не согласуются с ситуацией и с душевной жизнью ребенка. Это бездумно или же нетворчески состряпанный набор проделок. А потому это еще и безвкусно».

Не много в 1940-е гг. было в Швеции писателей, так легко относившихся к современным средствам массовой информации, как Астрид Линдгрен, которая одной из первых в Скандинавии поняла, до чего важно использовать и другие платформы, помимо печати, для популяризации хорошей книги. И в 1950-е, и в 1960-е, задолго до возникновения понятия «новеллизация», она пишет радио– и киносценарии, на основе которых мгновенно создаются литературные бестселлеры. (Фотография: Частный архив / Saltkråkan)

Возмущенные голоса

Астрид подумывала возразить, но в итоге решила написать длинные, хорошие письма маме с папой, которые, таким образом, дважды – 23 августа и 1 сентября 1946 года – получили радостные известия о том, что дочь теперь будет работать редактором в издательстве, и о ее новой первой премии на конкурсе детской книги, на сей раз детективной:

«Завтра начну трудиться в „Рабен и Шёгрен“, – по-моему, я уже писала. Работать буду четыре часа в день, попросила 300 крон в месяц. Еще не заполучила „Афтонбладет“, чтобы показать маме, как со мной обошелся профессор Ландквист. Ответить ему тоже не ответила, может, и не стану. <…> Не все считают „Пеппи Длинныйчулок“ бескультурной, и безвкусной, и нетворческой, и как там еще Ландквист ее назвал.

P. S. Подумайте только, я снова получила премию! 1500 крон за „Суперсыщика Калле Блюмквиста“».

Вслед за критикой профессора Ландквиста в прессе зазвучали другие недовольные голоса. И взрослому читателю было чем возмущаться. Наглый ребенок, который за чаем без спроса хватает пирожные. Ребенок, который не слушает учителей, постоянно врет и смеет посягать на полицейских, выставляя их идиотами. Ребенок, который лопает ядовитые мухоморы, играет с огнем и заряженными пистолетами, спит с ногами на подушке, сморкается в одежду и подстрекает других детей безграмотно писать и некрасиво разговаривать. «Книга просто нашпигована нездоровой и неестественной ребячливостью», – пишет читатель «Фольксколларарнас тиднинг» («Вести средней школы»), а на страницах крупной национальной газеты под псевдонимом «Возмущенный» другой читатель жалуется на «умопомрачительный стиль», которым написаны истории о Пеппи, беспрерывно льющиеся из его радиоприемника:

«Неужели никто не может остановить эту деморализующую программу? <…> Что говорят наши педагоги? Можно ли найти что-то поучительное и смешное в подвигах этой Пеппи Длинныйчулок, например, в том эпизоде, где она зашла в магазин женской одежды и оторвала руку у манекена, а когда продавец ее отругал, ответила: „Успокойся“?»

Линдгрен размышляла, не ответить ли критикам, но решила уступить сцену рецензентам «Пеппи отправляется в путь», которая вышла в 1946 году. Многие в своих рецензиях ссылались на письмо Ландквиста или полемизировали с ним. Среди прочих – Эльса Олениус, которая всю осень заменяла в «Дагенс нюхетер» Еву фон Цвайберг, уехавшую в США. Львица Эльса и тут помогла продвижению своей протеже и коллеги, о чьей новой книге знала всё, поскольку в мае Линдгрен прислала ей рукопись – попросила посмотреть и внести правку. Это следует из письма Астрид Ханне и Самуэлю Августу, датированного 25 мая 1946 года.

Как написано в рецензии Олениус в «Дагенс нюхетер» от 26 октября, новая книга о Пеппи гораздо цельнее, нежели первая, а Линдгрен в большинстве глав показала, что овладела своим «особым юмористическим стилем и прекрасно его контролирует». Олениус закончила статью рекламой театральной пьесы – совместной с Линдгрен постановки, – которая на протяжении полугода шла с большим успехом:

«Небольшая пьеса по мотивам первой книги о Пеппи Длинныйчулок идет в Детском театре Городской библиотеки в „Медборгархусет“. Книга выходит в издательстве „Рабен и Шёгрен“, цена издания – 65 эре. Ее легко поставить, и она нравится детям».

Самую интересную рецензию на «Пеппи отправляется в путь» напечатали в «Афтонтиднинген» 16 ноября 1946 года. Молодой Леннарт Хельсинг, детский писатель с богатой фантазией, создатель речевых игр в рифмы и смешных «чепуховых» стихов, выступив в амплуа критика, подвел итог продолжавшейся год дискуссии. Он раскритиковал новую книгу за любовь к эффектам, а под конец воздал должное Пеппи Длинныйчулок как факелоносцу детской литературы нового времени, в авангарде которой, очевидно, был он сам, а также Туве Янссон и Астрид Линдгрен:

«Сказки Астрид Линдгрен ничуть не менее сказочны, чем народные, но их действие перенесено в современность. У этих ее современных сказок есть одно преимущество: они предназначены для детей, дети их понимают – чего нельзя сказать о народных сказках. Их глубокая жизненная мудрость и символика совершенно отсутствуют в „Пеппи Длинныйчулок“, однако спросите себя, к чему ребенку мудрость старика? Не важнее ли, чтобы ему было позволено (выражаясь современным языком) жить в мире здоровой чувственной реальности? Своими книгами о Пеппи Длинныйчулок Астрид Линдгрен пробила дыру в стене морализаторства, сентиментальности и слащавости, которая десятилетиями окружала шведскую детскую литературу».

Второй год подряд рождественские продажи приносили Астрид Линдгрен финансовый успех, но ей было не по себе от этой внезапно свалившейся на нее славы, и в дневнике между Рождеством и новым, 1946 годом, она констатирует: «Я стала самую чуточку „довольно знаменитой“». Это, мягко говоря, преуменьшение, поскольку она была бесспорным лидером года в номинации «шведская литература для детей» и за двенадцать месяцев издала четыре солидные книги. В целом через два года после дебюта Линдгрен опубликовала две книги о Пеппи, две книги для девочек, две детские пьесы и один детский детектив, которые в совокупности разошлись тиражом 100 тысяч экземпляров. Кроме того, она получила четыре литературные премии, заключила контракт на съемку фильма и продала «Пеппи» в несколько стран. Как бы Астрид ни сомневалась, пришло время стереть кавычки у слов «писатель» и «знаменитый» в ее дневнике.

В первых серьезных интервью с «мамой Пеппи» журналисты обращают внимание на явный контраст между неряхой Пеппи и модной, изысканно одетой писательницей. Журналиста еженедельника «Ви», который в начале лета 1947 года взял у Астрид Линдгрен интервью в связи с предстоящей публикацией в летних выпусках ее новой книги «Мы все из Бюллербю», удивила внешность писательницы: «Ко мне приближалось стройное, грациозное создание в красивой элегантной одежде коричневого и приглушенно-бирюзового цветов, с оживленным блеском в спокойных серых глазах».