Гелен: шпион века - Кукридж Эдвард

Через четыре дня два американских солдата, сержант А. Кингхофер, знавший немецкий, и капрал X. Хиксон, поднялись на Эленде Альм. Оказавшись на поросшем травой склоне, они увидели домик, а рядом с ним группу людей — тех самых офицеров, которых Гелен оставил охранять горную хижину. После недолгого допроса немцы признались, что за ними придут дня через два. Тем временем Гелен и с ним еще четверо немцев отправились к стоявшим в Фишхойзене американцам, чей штаб разместился в городской ратуше. Гелен давно уже мысленно проигрывал момент, когда он встретится с американцами, как церемонно они представятся друг ДРУГУ — Вессель сказал ему, что американцы почтительно обращаются с немецкими генералами. Когда Гелен входил в двери ратуши, он был почти готов к тому, что перед ним раскатают красный ковер. Увы, его постигло жестокое разочарование.

Молодой лейтенант по имени Бейлин записал имена и звания сдавшихся в плен немцев. Гелен потребовал, чтобы тот непременно сделал пометку, что они — офицеры Генштаба и что сам он, а также Вессель возглавляли отдел «Иностранные армии — Восток». «Да ладно, к чему горячиться», — отреагировал американец. Требование Гелена не произвело на него никакого впечатления. Бейлин распорядился запереть Гелена и всю его компанию в пресловутой Мисбахской «клетке», где уже и без того находилось несколько сот пленных немецких офицеров.

Союзники уже научились довольно скептически воспринимать то, в чем их пытались убедить или же разуверить немецкие военнопленные. Большинство солдат и офицеров американской военной контрразведки были простыми веселыми техасцами, молодыми и не слишком искушенными в немецкой политике и военной иерархии. Их взгляды на жизнь отличались трезвостью — сначала упрячем немчуру за решетку, а там уж будем разбираться. В результате прошло несколько дней, прежде чем Гелена снова вызвали надопрос. В конце концов его привезли в Вергль, где он предстал перед капитаном Джоном С.Л. Шварцвальд ером, опытным офицером контрразведки.

— Я генерал и глава разведотдела Генерального штаба германской армии, — натянуто произнес Гелен. — Я располагаю особо ценной информацией — как для американского главнокомандующего, так и для правительства США. Я настаиваю на том, чтобы со мной встретился кто-нибудь из вашего начальства, желательно генерал Петч…

Шварцвальдер с ехидной улыбкой отвечал:

— Были генералом, сэр, когда-то были… И пожалуйста, не учите меня, что мне делать. — После этого Шварцвальдер распорядился, чтобы Гелена отправили обратно в «клетку», и допрос на этом закончился.

Когда Гелена вывели, молодой сержант по имени Виктор де Гинзбург — он вел протокол допроса — сказал капитану, что действительно слышал о таком генерале. Не исключено, что их пленник и впрямь важная птица.

— Отлично, — отозвался капитан. — Вот и займись этим типом и всей его компанией. Если тебе что-то известно об этих наци, тебе и карты в руки.

В то время у американской разведки дел было невпроворот, к ним в руки попало или сдалось столько немецких офицеров, что пресловутая «Альпийская крепость» воспринималась как анекдот, как насмешка над здравым смыслом. В сети к американцам попала куда более крупная рыба, чем этот тощий офицеришка, выдававший себя бог весть за кого. В «зверинце» 7-й армии сидели фельдмаршал Вильгельм Лист (завоеватель Греции) — в 1943 году Гитлер отправил его в отставку за то, что тот не сумел взять Сталинград; фельдмаршал Альберт Кессельринг, которого Гитлер за три недели до капитуляции назначил на место Рундштедта командовать Западным фронтом и который, вместо того чтобы защищать «Альпийскую крепость», сдался вместе со своей группой армий «Г». Геринга арестовали возле Берхтесгадена, а среди нацистов, пойманных в этих местах, был, например, Роберт Лей, бывший руководитель немецкого Трудового фронта, большой любитель крепких напитков. Это на его совести угон на принудительные работы в Германию нескольких миллионов людей со всей Восточной Европы. Это он в 1944 году пытался убедить Гитлера применять в боевых условиях отравляющие вещества, это он привел к нему полубезумного изобретателя, утверждавшего, что он якобы открыл «луч смерти». Попались в руки американцам и ярый антисемит. Штрейхер, и начальник РСХА Кальтенбруннер. Последний, в надежде на то, что его не узнают, сбрил усы. Когда Кальтенбруннера поймали, с ним была его любовница графиня Гизела фон Вестроп и несколько тяжелых чемоданов. Женщину офицеры-контрразведчики отпустили, но когда стали проверять багаж, оказалось, что чемоданы набиты украденными драгоценностями и фальшивыми фунтовыми и долларовыми банкнотами (их «производили» заключенные концлагерей). Там оказалось несколько револьверов и патроны к ним, а также огромное количество сладостей, плиток шоколада и конфет. Бесстрашный командир «карательных отрядов» и спаситель Муссолини Отто Скорцени вместе со своим адъютантом, гауптштурм-фюрером СС Карлом Радлем, сам покорно сдался в руки американцев.

Не удивительно, что разбираться с Геленом поручили молодому сержанту. Виктор де Гинзбург отлично справился с заданием — так было положено начало его блестящей карьере офицера спецслужб. Позднее де Гинзбург дослужился до звания подполковника.

В те дни он не разделял мнения своего начальника, будто Гелен «еще один наци, строящий из себя невесть кого». Когда де Гинзбург приступил к допросам, ему стало ясно, что перед ним отнюдь не самозванец, пытающийся выдать себя за генерала. Сержант составил подробный отчет, в котором указал, что допрашиваемый сообщил ему о якобы спасенных им весьма ценных архивах, и предложил продолжить допрос уже в штабе разведки. Разумеется, Гелен не стал сразу сообщать все, что знал. Например, он умолчал о тайнике на лугу Эленде Альм. Де Гинзбург потерял Гелена так же быстро, как и получил в свои руки. Мисбахский «зверинец» служил лишь перевалочным пунктом. Как только фигурой Гелена заинтересовались, он тотчас же вырос в глазах американцев, превратившись из заурядного «наци» в загадочную фигуру, и поэтому его вскоре перевели в «спецзверинец» в Аугсбурге.

Там этот невзрачный на вид человек затерялся в пестрой компании полевых командиров вермахта, летчиков люфтваффе, главарей СС и гестапо — всех их допрашивали медленно и дотошно. Поскольку считалось, что среди здешних заключенных мелких сошек попросту нет, то уверения Гелена в важности своей персоны пошли ему только во вред. Наибольшее подозрение у американцев, и не без основания, вызывали как раз те, кто пытался доказать обратное, то есть скрыть свое истинное звание. Находясь за толстыми стенами одного из прекраснейших австрийских замков, Гелен постепенно впал в отчаяние. Воистину он являл собой довольно странный парадокс — шпион, жаждущий разоблачений. У него оборвалась всякая связь с Бесселем, а другие офицеры его отдела, которых он оставил охранять свои сокровища, попали в плен к американцам. Куда их отвезли, он не имел ни малейшего понятия. Именно тогда Гелен проникся презрением к представителям американской военной контрразведки за то, как те бездарно обращались с теми, кто попал к ним в плен. Это презрение он сохранил даже тогда, когда под эгидой ЦРУ развернул свою деятельность, желая показать класс американским военным контрразведчикам.

Своим освобождением из «зверинца» Гелен в первую очередь обязан рапорту де Гинзбурга — бумагу направили в штаб разведуправления при 7-й американской армии, стоявшей тогда в Аугсбурге. Там-то наконец у кого-то широко открылись глаза, когда в документах увидели имя Гелена. Кому-кому, а американскому контрразведчику полковнику Вильяму Куинну оно было хорошо знакомо. Именно Куинн принимал участие в анализе оборонительного потенциала «Альпийской крепости». Аллен Даллес, в ту пору возглавлявший европейскую штаб-квартиру УСС в Берне, в 1944 году несколько раз выезжал из Швейцарии во Францию для встречи с Куинном, чтобы ознакомить последнего с планами Гитлера построить в Альпах последний оборонительный рубеж. Еще тогда, во время этих встреч, Даллес рассказал Куинну о «Вервольфе» и подготовке Геленом радиосети, о которой УСС было известно куда больше, чем мог предполагать Гелен.