Владислав Уруков - Общее учение о векселе

Ознакомительный фрагмент

В целях унификации вексельного законодательства представители 29 государств, том числе и России, в июне 1912 г. подписали Конвенцию об объединении норм вексельного права и приняли Устав о векселях простых и переводных. После ратификации Конвенции национальные вексельные уставы должны были соответствовать международному вексельному праву. Однако, в связи с началом Первой мировой войны и последующими известными событиями в мире Конвенция об объединении норм вексельного права так и не сыграла свою роль и не была ратифицирована большинством подписавших ее государств. После октябрьской революции Декретом СНК РСФСР от 23 декабря 1917 г. все операции с ценными бумагами, в том числе с векселями, были запрещены. В период НЭПа, как результат восстановления товарно-денежных отношений в экономике, в хозяйственном обороте России начали использовать векселя. Нормативной базой для регулирования вексельного обращения в тот период явилось Постановление ЦИК и СНК РСФСР от 20 марта 1922 г., которым было утверждено «Положение о векселях»[67] в основу которого был положен устав 1902 г. Положение состояло из двух частей – о простых и переводных векселях. В отличие от устава 1902 г., ст. 16 Положения о векселях определяла сущность переводного векселя как предложение векселедателя третьему лицу принять на себя вексельное обязательство, в то время как п. 86 устава 1902 г. рассматривал сущность переводного векселя как приказ.

Его действие фактически прекратилось с вступлением в силу Постановления ЦИК и СНК от 30 января 1930 г. «О кредитной реформе»[68]. С этого момента любая форма кредитования, кроме банковской, запрещалась. Госбанк СССР превратился в единственный распределитель кредитов. Всем другим государственным органам, кооперативным, акционерным обществам запрещалось отпускать товары в кредит. Вексель по своей экономической природе является одним из инструментов коммерческого кредитования, то и ввиду запрета коммерческого кредитования, вексель перестал употребляться в СССР. Таким образом, использование векселей в хозяйственном обороте в связи с запрещением коммерческого кредита отпало, т. е. вексель не был запрещен или упразднен, как ошибочно полагают отдельные авторы. Более того, вексель использовался и используется до настоящего времени во внешнеторговом обороте страны. В силу широкого распространения векселей в международном коммерческом обороте потребовалась дальнейшая унификация вексельного законодательства. 7 июня 1930 г. в Женеве представителями ряда государств, в основном европейских, были подписаны: Конвенция, устанавливающая Единообразный Закон о переводном и простом векселе; Конвенция, имеющая целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях; Конвенция о гербовом сборе в отношении переводных и простых векселей, известные как Женевские вексельные Конвенции 1930 г. Участники Конвенции обязались использовать Единообразный вексельный Закон как основу национального вексельного законодательства.

В основу Единообразного вексельного Закона, принятого Женевской вексельной Конвенцией в 1930 г., был положен общегерманский вексельный Устав (All gemalde Deutsche Wechsel orden) 1847 г.

Присоединение СССР к Конвенции состоялось 25 ноября 1936 г. путем предоставления секретарю Лиги Наций письма от 20 ноября 1936 г. о присоединении СССР к Конвенции. В письме было указано, что СССР присоединяется к Конвенции, устанавливающей Единообразный Закон о переводных и простых векселях, с оговоркой о его праве, согласно Приложению II Конвенции, применить в национальном законе отдельные отступления. Постановлением ЦИК и СНК от 7 августа 1937 г.[69] было введено Положение о переводном и простом векселе, действующее на территории России до настоящего времени.

§ 3. Возникновение основных вексельных теорий

Вторая половина XIX в. характеризуется тем, что в юридической литературе европейских государств, в том числе России, как правило, под влиянием трудов германских правоведов активно изучается и разрабатывается вопрос о юридической сущности ценных бумаг и векселя в частности.

Вопрос о правовой природе ценных бумаг всегда считался одним из сложных как в цивилистической науке, так и в литературе. Как указывает один из русских основоположников учения о ценных бумагах профессор Н. О. Нерсесов[70], в XIX в. под влиянием, в основном, немецких юристов были выработаны две теории возникновения ценных бумаг: договорная теория и теория одностороннего обещания. Основателем договорной теории ценной бумаги являлся Ф. Савиньи, который в своем труде «Обязательственное право», утверждал: «Договор, как известно, есть совместное соглашение двух договаривающихся воль. До этого момента нет договора; воля каждой стороны, в отдельности взятая, не составляет еще договора: необходимо их единение». С кем же договаривается выдаватель бумаги на предъявителя? Согласно Ф. Савиньи – «Cum incertam personam». Как отмечает Н. О. Нерсесов, другие юристы подвергали теорию частного договора некоторым видоизменениям. А именно: для действительности ценных бумаг как юридического акта, кроме договорного соглашения как первоначального основания их возникновения, требуется, по их мнению, еще передача документа в руки другого лица – приобретателя. Следовательно, простая подпись должника под документом не придает последнему юридической силы, необходимо принятие его противной стороной, другими словами, требуется traditio документа. Но и эта теория, будучи в своем основании договорной, не дает удовлетворительного ответа в некоторых случаях. Например, если бумага на предъявителя перешла помимо воли должника (выдавателя документа) в чужие руки и стала циркулировать то, каково должно быть положение последующих добросовестных приобретателей? Поскольку бланковый вексель фактически является бумагой на предъявителя, то вышеизложенное полностью распространяется и на него (Примеч. авт.).

В отличие от договорной теории, как подчеркивает профессор Н. О. Нерсесов[71], сторонники одностороннего обещания склонялись к мнению, что ценные бумаги возникают благодаря односторонней воле должника. Этот последний изготавливает бумагу, подписывает ее и таким образом создает новую ценность, которая наступает лишь с переходом документа в руки другого. Один из основоположников этого учения – Кунце – обосновал тезис о том, что документ, ценная бумага получают юридическую жизнеспособность благодаря односторонней воле должника. Таким образом, документ как таковой считается действительным благодаря воле должника, односторонне в нем выраженной, но практическое действие его парализовано до тех пор, пока он не перейдет в руки приобретателя[72].

Подытоживая результаты теории одностороннего обещания, Н. О. Нерсесов[73] на основе работ Иеринга и других немецких ученых обращает внимание на следующее: все существующие в германской юридической литературе мнения по данному вопросу подходят под одну из двух приведенных теорий (договорная теория, теория одностороннего обещания. – Примеч. авт.) и различаются между собой лишь в частностях.

По словам Н. О. Нерсесова, вышеназванные теории и взгляды авторов на юридическую природу ценных бумаг, в том числе на вексель, имеют существенные недостатки, которые уменьшают ценность этих теорий и взглядов.

Следует констатировать, что среди цивилистов дореволюционной России не было однозначного подхода к теории возникновения векселя как ценной бумаги. Одни авторы твердо стояли на позиции договорного характера векселя, другие считали его обязательством, вытекающим из одностороннего обещания. Однако, с момента появления труда «Das Wechselrecht nach dem Bedürfnis des Wechselgeschäfts im neunzehnten Jahrhundert» (1839)[74] немецкого ученого К. Эйнерта (Einert K.), рассматривавшего вексель как купеческие деньги, а также Общегерманского вексельного Устава (1847) представление о векселе изменилось. Вексель приобрел абстрактную основу, оторванную от обязательства между лицами вексельных отношений. Теория К. Эйнерта до сих пор бытует в науке. Перенося центр тяжести своих исследований на вексельный документ, К. Эйнерт совершенно игнорировал вексельное обязательство[75]. Теория К. Эйнерта вторично возродилась в 90-е годы прошлого века в России, в науке гражданского и финансового права, в экономических науках, где К. Эйнерт выступил как высший авторитет. К сожалению, в науке вексельного права не учитываются справедливые критические замечания в отношении труда К. Эйнерта, высказанные профессором Б. Б. Черапахиным[76].

Издание вышеназванного труда профессора К. Эйнерта в определенной степени способствовало возникновению теории одностороннего (внедоговорного) обещания, родоначальником которой явился немецкий цивилист Кунце (Johann Emil Kuntze[77]), который рассматривал вексельное обязательство как договорное. Он полагал, что вексель обязан своим созданием одностороннему акту воле лишь одного лица – лица, изготавливающего и подписывающего вексельный документ. По этой теории, именуемой в науке теорией креации (Kretion theorie)[78], основанием возникновения права, выраженного в векселе, служит само составление бумаги, которое рассматривалось как односторонняя сделка (одностороннее волеизъявление). Следует отметить, разновидности теории креации сегодня играют доминирующую роль в различных исследованиях векселей в России.