Александр Аверин - Истина и судебная достоверность

Ознакомительный фрагмент

В контексте размышлений о свободе и равенстве речь о праве шла лишь как о явлении, с помощью которого обществу должна быть гарантирована свобода, а не как о феномене, который сам по себе лежит в основе социальных отношений и связей. Не потому ли, что при определенной взаимосвязи названных категорий они все-таки разноплановы? Свобода и равенство как природное свойство живой субстанции, в том числе организованной в социум, выражаются через закономерности жизнедеятельности любой общности, а право – явление исключительно социального, государственно-организованного человеческого бытия, возникающее в человеческой истории лишь после появления объективных предпосылок и исчезающее не в связи с образованием философских конструкций, а в случае исчезновения тех условий, которые вызвали право к жизни и благодаря которым право в современном обществе существует.

Обратим внимание, как трактует либертарная концепция понимание права как свободы. Анализируя право как свободу автор либертарной концепции рассматривает его как форму общественных отношений. Смысл и существо правовой формы бытия и выражения свободы определяются через независимость субъектов друг от друга в рамках правовой формы их взаимоотношений и одновременно их одинаковую, равную подчиненность общей норме.

«Для всех тех, чьи отношения опосредуются правовой формой, – как бы ни был узок правовой круг, – право выступает как всеобщая форма, как общезначимый и равный для всех этих лиц… одинаковый масштаб и мера. В целом всеобщность права как единого и равного… масштаба и меры (а именно – меры свободы) означает отрицание произвола и привилегий…»[23]

«Своим всеобщим масштабом и равной мерой право измеряет, “отмеряет” и оформляет именно свободу индивидов, свободу в человеческих взаимоотношениях – в действиях, поступках, словом, во внешнем поведении людей. Дозволения и запреты права как раз и представляют собой нормативную структуру и оформленность свободы в общественном бытии людей, пределы достигнутой свободы, границы между свободой и несвободой на соответствующей ступени развития»[24]. (Выделено нами. – А. А.)

Здесь важный момент. Право – не сущностное содержание свободы, не ее основа и источник, а внешнее ее оформление (форма). Причем оформление «пределов достигнутой свободы, границы между свободой и несвободой на соответствующей ступени развития». Но если это так, то право должно выполнять функцию оформления свободы, оформления вовне, а не в умах пытливых мыслителей, причем оформления уровня свободы, достигнутой на определенной ступени развития. И если право (в понимании либертарной концепции) оформляет лишь правовые системы (без проявления этого оформления вовне), а к неправовым никакого касательства не имеет, то как определить, произошло ли оформление пределов достигнутой свободы конкретным обществом на соответствующей ступени его развития? Для действительно научного анализа этого явления (права в трактовке либертарной концепции) очень не помешало бы увидеть хотя бы либо сам процесс оформления, либо его результат. В данном случае ссылка на то, что в конкретном государстве на сегодняшний день правовой порядок и конкретное позитивное право являются правом в либертарном понимании, ничуть не будет по своей обоснованности отличаться от точно такого же утверждения, сделанного по поводу любого другого государства с иной позитивно-правовой системой.

Однако такой ход рассуждений, естественно, не приводит к неизбежному убеждению в правильности выводов либертарной концепции о праве как объективном явлении, существующем не в каждом пространстве позитивного (писаного) права, а лишь в том, где позитивное право правовое. Поэтому требуется дополнительная аргументация. И она находится. «Право… всеобщий масштаб и равная мера именно и прежде всего свободы индивидов. Свободные индивиды – “материя”, носители, суть и смысл права. Там, где отрицается свободная индивидуальность, личность, правовое значение физического лица, там нет и не может быть права… там не может быть и каких-то действительно правовых индивидуальных и иных… субъектов права, действительно правовых законов и правовых отношений и в обществе в целом, и в различных конкретных сферах общественной и политической жизни…

Эти положения в полной мере относятся и к такой существенной сфере жизнедеятельности общества, как экономика и производство, как отношения собственности в целом…

…Формирование и развитие свободной, независимой, правовой личности необходимым образом связаны с признанием человека субъектом отношений собственности, собственником средств производства. Собственность… образует собой вообще цивилизованную почву для свободы и права. Где полностью отрицается право индивидуальной собственности на средства производства, там не только нет, но и в принципе невозможны свобода и право»[25].

Нетрудно заметить, что как при определении права через категорию «равенство», так и при определении права через категорию «свобода» основателем либертарной концепции в качестве главенствующего аргумента в поддержку выдвинутых посылок приводится отношение индивида к средствам производства (имеет ли человек право быть собственником средств производства). Не обедняет ли такой подход саму существующую уже не одно столетие идею, согласно которой позитивное и естественное право не одно и то же?

Право как справедливость. В. С. Нерсесянц определяет право через категорию «справедливость». «Понимание права как равенства (как общего масштаба и равной меры свободы людей), – пишет он, – включает в себя с необходимостью и справедливость… Справедливость входит в понятие права, право по определению справедливо, справедливость – внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая (не моральная, нравственная, религиозная и т. д.)… только право и справедливо… Справедливо то, что выражает право, соответствует праву и следует праву»[26]. И далее: «По смыслу и по этимологии справедливость восходит к праву, обозначает наличие в социальном мире правового начала и выражает его правильность, императивность и необходимость»[27].

От такого «раскрытия» поставленного вопроса ясности не прибавляется, поскольку справедливость определяется не как самостоятельное явление, а как то, что входит в понятие права, выступает внутренним свойством и качеством права, а право, в свою очередь, получает характеристику через понятие справедливость: «по определению справедливо».

Но что есть справедливость?

Справедливость, на наш взгляд, коренится не в праве (хотя они неразрывно связаны между собой, причем справедливость как общее, присущее живой природе явление, а право – как самостоятельное явление, содержащее в себе часть этого общего, относящуюся лишь к жизни человеческого социума). Справедливость – явление живой природы вообще. Многовековая история свидетельствует о том, что первородный хаос превратился в некоторую упорядоченность, проявляющуюся в сосуществовании многообразных форм жизни, возникших по воле Высшего Разума (или как проявление случайности) в океане Мироздания на планете Земля. Это сосуществование разнообразных форм жизни возможно только до тех пор, пока кардинальным образом не будет нарушено равновесие в природе. Выход за «рамки всеобщего равновесия» означал бы гибель всего живого (по крайней мере, прекращение жизни тех видов и в тех формах, в которых живое существует при данном равновесии). Необходимое равновесие достигается благодаря постоянно повторяющимся проявлениям жизнедеятельности всего живого, которые имеют характер природной закономерности, обеспечивающей необходимое равновесие. Таким образом, справедливость – это категория, отражающая в разнообразных проявлениях жизнедеятельности живой природы соответствие происходящих событий закономерностям существования этой живой природы. Справедливость – критерий оценки, характеристика деятельности.

Зачаточные элементы справедливости наблюдаются в животном мире. Например, справедливо ли в львиной семье такое положение, когда глава семьи первым приступает к трапезе, даже если он и не принимал непосредственного участия в охоте? При этом лев наедается первым, за ним львицы, а затем львята. На первый взгляд, такое положение вещей может показаться несправедливым (место надо уступать женщинам и детям). Однако в таком порядке кроется глубинное проявление природной справедливости, ибо лев не только глава семьи, но и защитник ее территории от чужого посягательства, защитник самой семьи. Поэтому природная закономерность в данном случае требует, чтобы именно лев был постоянно «в форме», в противном случае может погибнуть вся семья. А природная закономерность сводится не к приведению популяции к гибели, а к созданию условий для ее существования и развития. Значит, такое положение вещей справедливо.