Виктор Хорев - Польская литература ХХ века. 1890–1990

Роман Кусьневича об умирании определенного типа личности и породившей его эпохи является в то же время романом-предостережением перед уже неоднократно предпринимавшимися попытками воскрешения «мертвого» языка.

В романе «Состояние невесомости» (1973) воображение героя, бредящего на больничной койке после инфаркта, возникает видение прошлого Польши: разделы Польши, восстание Т. Костюшко, наполеоновские походы. В этих событиях действует и герой-повествователь, «пришелец» из XX в. Такое фантастическое допущение помогает писателю показать многогранный облик трудной, противоречивой истории Польши, в которой были и шляхетские раздоры, погубившие страну патриотизм и угодничество, просвещенность и гуманизм многих представителей шляхты и их жестокость в расправе с украинскими крестьянами-«бунтовщиками», козни пруссаков и т. д. – все то, что определило в конечном итоге судьбу страны, за которую надо нести ответственность.

От исторической проблематики Кусьневич отошел в романе «Третье царство» (1975). Его действие происходит в 1969 г., открывшем полетом американских астронавтов на Луну путь в новое, космическое царство, а в центре его – конфликт поколений, конфликт между немецким адвокатом, бывшим коммунистом и узником Дахау, ныне защищающим в суде бывших фашистов, и его сыном, радикальным леваком. Бесшабашное стремление к установлению равенства и справедливости, показывает Кусьневич, как правило перерождается в принуждение и насилие.

Роман «Витраж» (1980) складывается из отдельных сцен и картин, запечатлевших Францию времен гражданской войны в Испании и первых лет Второй мировой войны. Его герой, писатель Морис де Лионкур, выходец из среды французских и польских аристократов, ищет в истории и в искусстве ответ на вопрос о своем месте, месте художника в водовороте политических событий современности. Поиски эти безрезультатны, ибо попытки «не принимать ни в чем участия», признать частицу правды за каждой из сторон, выбрать «меньшее зло» оборачиваются, как это он сам понимает, потаканием большому злу, неверием в человечество, творческим бессилием.

Две последние книги Кусьневича стилизованы под воспоминания. В книге «Смесь обычаев» (1985), написанной в жанре гавенды, рассказчик, за которым угадывается сам писатель, воскрешает в памяти свое детство перед Первой мировой войной, годы учения в межвоенной Польше, начало дипломатической карьеры, совпавшее с началом Второй мировой войны. В книге «Обращение в веру» (1987) в центре воспоминаний рассказчика, обладающего аристократической родословной, – канувшая в лету еврейская среда его родного города в Галиции.

Признанным мастером исторической прозы в 70-е гг. становится В. Терлецкий. Наисторическом материале он ставит «вечные», непреходящие вопросы человеческого бытия, которые каждый раз преломляются в данной исторической ситуации. Внимание к детали, отсутствие многословных характеристик и описаний, бесстрастный тон повествования, подчеркнутая роль диалога создают в произведениях Терлецкого специфическую насыщенную эмоциональную атмосферу втягивающую читателя, заставляющую его вместе с героями сопереживать происходящее, осмыслять и оценивать события и поступки. О главном в художественном почерке Терлецкого можно сказать, что писатель насыщает историю психологией, а психология его героев исторически обусловлена и морально окрашена.

Терлецкий стремится сломать устоявшиеся стереотипы, мешающие постичь сложную правду истории и современности. «Наше общественное сознание, – писал он, – в большой мере формирует легенда. Мы думаем об истории легендами, в создании которых участвовала проза и XIX в., и начала нынешнего. Нужно проверить эти легенды, еще раз взглянуть на прошлое рассудительно и объективно»{180}.

В обширном творчестве Терлецкого выделяются два цикла произведений: о польском национально-освободительном восстании 1863 г. и о первом десятилетии XX века, времени нарастания национального и социального протеста на польских землях. Вслед за первым романом из цикла о 1863 г. – «Заговор» (1966) о последних днях жизни одного из руководителей восстания Стефана Бобровского, который погиб на дуэли, подстроенной его политическими противниками, в 1970 г. выходит роман «Две головы птицы». Героем этого романа является последний начальник повстанцев в Варшаве Александр Вашковский. Попав в руки царских жандармов, он поддается изощренным доводам следователей о бессмысленности сопротивления поляков российским властям и выдает им тайну повстанческой кассы.

Из нескольких новелл, образующих целое, складывается роман «Возвращение из Царского Села» (1973), посвященный неоднозначной фигуре противника восстания маркиза Александра Велепольского, который был в годы январского восстания 1863 г. главой правительства Королевства Польского. Идейным оппонентом Велепольского в романе выступает писатель Юзеф Игнацы Крашевский (биография Крашевского послужила основой для более позднего романа Терлецкого «Тернии и лавр», 1989). Действуют в романе «Возвращение из Царского Села» и другие исторические лица – граф Замойский, русский наместник в Королевстве Польском генерал Людерс и другие. И в этом романе, и в изданном десятью годами позже «Причитании» (1984) (о попытке группы заговорщиков после поражения восстания создать тайное национальное правительство) центральные проблемы – это механизм осуществления власти, насилие, измена, жертвенность, мужество. Терлецкий писал о своих произведениях, посвященных январскому восстанию: «При их написании я не думал о том, чтобы напоминать факты. Я думал о верности и измене. Без исторического контекста вопросы, которые я пытался поставить, теряют всякий смысл»{181}.

Большинство произведений Терлецкого строится как расследование – не столько криминальной истории, которая лежит в основе сюжета, сколько истинных побуждений к тем или иным действиям и поступкам героев. Расследование это не всегда дает результат, ибо мотивы поступков бывают весьма неоднозначны и неочевидны как для героев, так и для автора.

В «Черном романе» (1974) расследуется история убийства русским офицером известной варшавской актрисы. Эта история действительно произошла в конце XIX в. в Польше (и была темой рассказа И. Бунина), но Терлецкий перенес ее в начало XX в., около 1910 г. Из показаний – горячечного бреда главного героя романа, который вслед за убийством любовницы должен был покончить с собой, но не решился на это, вырисовывается несоединенность двух психологических миров Виктора и Марии, русского и польки.

В начале XX в. происходит и действие романа «Отдохни после бега» (1975). Фабула романа основана на реальном происшествии в известном польском Ясногурском монастыре в Ченстохове. История монаха-убийцы Мацоха (в романе Терлецкого он назван Сикстом) могла бы послужить неплохим материалом для детективного или просто бульварного романа. Налицо все компоненты такого романа: преступная любовь, ревность, убийство, шантаж, кража… У Терлецкого они вроде бы и сохранены, но писателя интересует – в традиции прозы Ф. М. Достоевского, несомненно оказавшего влияние на польского писателя – социально-психологическая и нравственно-философская подоплека внешне банальной истории.

Дело Сикста рассматривается в романе в контексте политической истории Польши начала XX в., когда наступило усиление русификаторской политики царизма. Следствие об убийстве в монастыре ведет специально приехавший из Петербурга высокий чиновник Иван Федорович, главный герой романа. Его рефлексии и эмоции и являются главным объектом пристального писательского внимания. Автору удалось изображение глубокого многомерного мира личности русского интеллигента.

Ивана Федоровича интересует не сам факт преступления; а правда о человеке, о глубинных внутренних причинах и побуждениях, приведших Сикста к безнравственному поступку (фиктивное замужество любовницы) и к убийству. Невероятная тщательность в изучении внутреннего мира Сикста имеет в романе психологическую мотивировку. Вопросы любви и смерти неудержимо притягивают самого Ивана Федоровича – он несчастлив в любви и неизлечимо болен.

Но болен не только Иван Федорович – болен мир, его окружающий, и герой остро чувствует это. В этом мире невозможно свободное проявление любви, оно опутано сетью условностей и предрассудков, а в стенах монастыря принимает и вовсе уродливые формы. Не любовь привела Сикста к преступлению, наоборот, она возвышает его. К безнравственной сделке, а затем и к убийству его толкнули невозможность нормальным, естественным путем преодолеть религиозные установления, представления о вмешательстве божественной и дьявольской силы в дела человеческие. Иван Федорович осознает и то, что трагедия несчастного Сикста, хотя и опосредованно, связана с системой представляемой им государственной власти, которая имеет лишь одну цель – не допустить каких-либо перемен. Но сам он неспособен к бунту, к действию во имя изменения жизненных устоев, калечащих человеческие чувства и жизни. Герой Терлецкого смертельно устал, и отдохновение все чаще видится ему лишь в смерти, после бесплодного бега жизни.