Юлия Черняховская - Братья Стругацкие. Письма о будущем

Ознакомительный фрагмент

Научная же фантастика появляется в период научно-технической революции, когда на смену старому, иррациональному мифу приходит вера в познаваемость мира. Таким образом, функционально она является преемником мифа. Её зарождению предшествует отказ от религии как от способа восприятия мира и зарождение такого понятия, как «научная картина мира». Таким образом, понятие «научной фантастики» социально в своей основе. Её зарождение является откликом на изменения в массовом сознании. Тем не менее, появлению «философской» фантастики предшествует длительный период развития жанра.

Зародившись в середине XIX века, в начале XX столетия фантастика осознаёт себя как нечто, имеющее право на самостоятельное существование. Первая четверть XX столетия вместила в себя революционные изменения устоев фундаментальных наук – от физики до биологии. В это время был создан огромный идейно-информационный потенциал, к освоению которого смогли приступить прикладные дисциплины. Телефон, радио, автомобиль, электричество, авиация и без того уже достаточно быстро изменяли нормы жизни, а возникающие перспективы казались захватывающими и парадоксальными. Отсюда достаточно массовое стремление приблизиться к знаниям, которые ранее были уделом узкого круга учёных. Возникшая потребность не удовлетворялась за счёт случайной информации, распространяемой средствами массовых коммуникаций, а эпоха наглядности (телевиденье, а тем более Интернет) ещё не наступила. Популяризаторская литература тогда ещё не была массовой, да и требовала она, в какой-то степени, подготовленной аудитории. Потребность эмоционального сопереживания, эмоционального «подключения» к научному контексту эпохи, потребность политического сознания не в самих даже научных результатах, но в их зримых образах, приспособленных к потребностям и возможностям достаточно широкой аудитории, также способствовала становлению новой литературной системы.

Однако со временем точка зрения, обосновывающая научный подход к фантастике, дискредитировала себя. Развитие науки всё менее совпадало с прогнозами писателей фантастов. На Западе непосредственно научная фантастика утратила актуальность, постепенно переродившись в более распространённый теперь жанр фэнтези. Это стало возможным благодаря тому, что литература, как и производство в целом, были ориентированы на интересы потребителя. В СССР же жанровые границы литературы задавались редакторами и цензорами, фэнтези жёстко критиковалось из-за отсутствия идейного содержания, хотя от научной фантастики оно отличается лишь формой, в которой автор высказывает свои мысли. Фантастика нашла другой выход из кризиса – отказ от научных объяснений в пользу социально-философского содержания. И одними из родоначальников философской фантастики в СССР стали Стругацкие.

Сильнейшим ударом по западной научной фантастике стал запуск искусственного спутника в СССР в 1956 г. Научная фантастика утратила элемент несбыточности. Немаловажным было и то, что первыми фантастику в жизнь воплотили именно в СССР, стране неизвестной и кому-то казавшейся опасной. Дальнейшая реализация прогнозов писателей фантастов таила в себе угрозу.

Самые распространённые сюжеты фантастики этих лет:

• катастрофа (ядерная война и в результате – «новое средневековье») популярна в силу изобретения и применения ядерного оружия: Г. Канн «Термоядерная война», П. Джордж «Доктор Стрейнджлав», Н. Шют «На берегу», А. Азимов «Камешек в небе» и др.;

• катастрофа, где в качестве катаклизма выступает инфекция или растение (фактически воплощает страх перед биологическим оружием): Д. Кристофер «Смерть травы» (инфекция уничтожает всю зелёную массу на Земле), К. Абэ «Четвёртый ледниковый период», Д. Уиндэм «День триффидов»;

• угроза захвата Земли инопланетянами (страх перед внешним вторжением, а единственный носитель реальной угрозы такого вторжения – СССР): изобретение и конструирование роботов и искусственного интеллекта: самым первым романом на эту тему можно назвать «Франкенштейна» М. Шэлли, вторыми – «Будущую Еву» Вилье де Лиль-Адана и «R.U.R.» К. Чапека, далее самый яркий – «Я, робот» А. Азимова (роботы разработали собственную метафизику), Г. Гаузер «Мозг-гигант», Б. Олдисс «Но кто заменит человека?», П. Андерсон «Сироты пустоты», С. Лем «Охота на Стэвра» и «Непобедимый» и многие другие. В отличие от советских романов этой тематики, западные носят характер предупреждения;

• галактические империи, космические пираты, первопроходцы: А. Азимов посвятил этой теме цикл «Транторианская империя», Дж. Р. Клью «Золотой плывун» о продолжительной космической битве, Д. Блиш «Землянин, возвращайся домой» о космических кочевниках, Г. Гаррисон «Билл – герой галактики», «Стальная крыса».

Важно отметить, что в этот период фантастика выходит за рамки final fantasy («фантастики как цели»), фантастический элемент становится лишь литературным приёмом, а проблемы, поднимаемые научной фантастикой, смыкаются с политической проблематикой мейнстрима.

В рамках модерна научно-фантастическая литература выступает как литературная система, отвечающая требованиям эпохи. В ней проявились такие характеристики, свойственные европейской политической культуре, как рациональность, вера в бесконечность, неисчерпаемость и необходимость прогресса, в идеалы эпохи Нового времени, ориентация на воплощение совершенного устройства социума, выраженная в изображении эволюции технологий и неизменной при этом человеческой природы.

1950-е гг. стали на Западе периодом перехода к особому типу мировоззрения – постмодернистскому. Постмодерн ориентирован на формирование такого жизненного пространства, в котором главными ценностями становятся абсолютная свобода, спонтанность деятельности человека, игровое начало. Постмодернистское сознание направлено на отрицание всякого рода норм и традиций – этических, эстетических, методологических и т. д., на отказ от авторитетов любого ранга, начиная от государства, великой национальной идеи, этических парадигм и кончая правилами поведения человека в общении с другими людьми.

Отголоски этих тенденций дошли и до Советского Союза, где в этот период возникает диссидентское движение.

Постмодерн в европейской культуре начался с критики рационалистических проектов эпохи Просвещения и Нового времени, которые базировались на доверии к законодательному разуму и его возможностям. Стремясь избавить культуру от «диктата» разума, постмодерн оставляет за ним только одну функцию – интерпретативно-толковательную. Разум должен заниматься не познанием истины, а интерпретацией, толкованием мира как текста.

Таким образом, новый смысл и новые функции фантастика обретает уже во второй половине XX века. Начиная с 50-х гг. как на Западе, так и в СССР получает распространение явление философской фантастики.

Этот вид фантастики в СССР развивается в тесной связи с политическими событиями современности и оказывает заметное влияние на формирование политической позиции в среде её читателей – в первую очередь интеллектуальной элиты СССР.

Функции философской фантастики также модернизируются по отношению к задачам мифа и научной фантастики. Её основными задачами становятся осмысление социальных, политических и философских проблем, футурологическое прогнозирование.

В основе метода футурологического прогнозирования, который используется в философской фантастике, лежит метод, который можно назвать методом «гипертрофирования существующих тенденций».

Этот метод подразумевает выделение некой тенденции, которая, по мнению аналитика, зачастую несёт в себе угрозу существующей политической системе либо напротив, служит ей поддержкой, и создание государственной модели, где эта тенденция оказывается доминирующей.

Эта модель может быть помещена как в прошлое, так и в будущее, либо отдалена от существующего государства географически, может также находиться в неком искусственном мире, функционирующем по своим законам. Последнее более характерно для западной фантастики, хотя встречается и в отечественной («Хищные вещи века» Стругацких). В целом расположение такой модели и её черты в СССР сильно ограничены требованиями соблюдении научной достоверности и следования теории научного коммунизма.

Подобные модели могут быть как утопичны, так и антиутопичны по своей природе.

Они тесно связаны с политической ситуацией, современной создателю модели, находятся под её влиянием, как в период создания, так и в период распространения.

Впервые этот метод применяется в XIX веке Даниэлем Дефо в романе «Робинзон Крузо». В своей модели, географически отдаленной от европейских стран, аналитик создаёт политическую модель, состоящую из одного человека, тем самым до предела развивая либеральную тенденцию к индивидуализации и полной свободе.