Виктор Хорев - Польская литература ХХ века. 1890–1990

Поэзию рождает «некий дух», но поэту важно надеяться, что «ты не злых, а добрых духов медиум». Поэт должен быть на стороне добра и правды, верить в этический смысл поэзии. Человеческий разум, писал Милош в другом стихотворении, водит нашей рукой – и мы пишем с большой буквы:

Правда, Справедливость, – и с маленькой: ложь, зло.Недруг отчаянья, друг надежды,Над тем, что есть, он возвышает – то, что должно быть.Не зная ни эллина, ни иудея, ни раба, ни господина,Он отдает всем нам во власть общее хозяйство мира.

В поэзии Милоша в 70-80-е гг. усиливается и мотив воспоминаний о детстве и юности, проведенных на Виленщине, стремление воскресить в памяти не только пейзаж родной земли, но и ее исторические и культурные приметы. Усиливается и интерес поэта к вопросам философии и религии.

Не без влияния Милоша (а также таких предшественников, как Б. Лесьмян и Л. Стафф) развивается в эти годы философско-религиозная лирика ксендза Яна Твардовского (1915–2006). Твардовский, солдат Армии Крайовой, участник Варшавского восстания, выпускник философского факультета Варшавского университета и духовной семинарии, утвердился в кругу признанных читателем и критикой поэтов своими книгами «Голубые огни» (1980), «Очередь в небо» (1980), «Счет для взрослого» (1980), «Творящий ягоды» (1983), «Сорванные прямо с куста» (1983), «На ослике» (1986) и др. Образ мира, созданный в них поэтом, – это видимый мир природы, сотворенной Богом и преподнесенной в дар человеку. Трудная задача поэзии – познать этот мир в его противоречиях и контрастах, в его борьбе между добром и злом, и адекватно описать этот мир точным поэтическим словом:

Зверей на свете тьма и каждый при семьеа сколько в небе звезд и листьев на землецветам и ягодам давно потерян счетхоть пара мотыльков да путь пересечети зол у нас вполне а горестей вдвойнеи столько видел пап и клиров белый свети только Бог один как будто его нет

Большой общественный интерес вызвала и публикация под собственным именем стихотворений и драм Каролем Войтылой (1920–2004) после избрания его в октябре 1978 г. Папой Римским («Поэзия и драмы», 1980 и другие издания). Ранее К. Войтыла печатался под разными псевдонимами в католическом еженедельнике «Тыгодник Повшехны». Его художественное творчество получает всемирную известность тогда, когда он отходит от него. Критика высоко оценила этические и художественные достоинства религиозно-философской поэзии папы Иоанна Павла II, «приближенной к молитве, будто вбирающей жар души, которая принадлежит не только ему одному, но и его народу»{157}.

Т. Ружевич в 70-е гг. выступал чаще как драматург и прозаик. Лишь в 1979 г., десять лет спустя после предыдущего сборника «Regio» (1969), он выпустил новый сборник стихов «Травматический рассказ». К поэзии Ружевич возвращается в 90-е гг. XX в.

Новые пути в поэзии прокладывал М. Бялошевский. Установка поэта «писать так, как говорится», рассказывать в стихах об обычных проявлениях жизни разговорным языком улицы сближала его стихи с прозой и давала ему основание называть их «полустихами».

Сборники стихов «Отвязаться» (1978), «Ого» (1983, издан посмертно) подтверждают упрочившееся ранее мнение критики о том, что Бялошевский создал свою, оригинальную концепцию современной «антипоэзии», подслушивая, как ломаются слова и меняется их смысл в разговорной речи, что не лишает их меткости, иронии, парадоксальности обобщений. Погружение в словесную стихию не означает для Бялошевского абсолютного отказа от реакции на общественные события. В 1982 г., в гнетущей атмосфере военного положения он не без юмора писал в «Песенке Кити Коти о военном положении»:

военное положениепостоянно в движениионо стареетседеетежедневееттого и глядивсё и везде намповсёравнеет

В 70-е гг. продолжал активно работать в поэзии (и в еще большей степени в прозе, о которой пойдет речь далее) Т. Новак. В своих поэтических книгах «Псалмы» (1971) и «Новые псалмы» (1978) опыт современного человека, его горести и страдания в неустроенном мире поэт постарался выразить с помощью языка, образных представлений и мифологии (в том числе библейской), присущих традиционной крестьянской культуре. Это, по словам поэта, «песни между свадьбой и могилой, песни жестокие, гротескные» многие из них «напрямую восходят к ситуациям из известных народных песен»{158}. Это песни-псалмы о «чистых водах», «о чесноке и хлебе», о воспоминаниях детства, растениях и птицах, животных и т. д. И вместе с тем о «льняном поле славянской грусти», о неприспособленности человека к существованию в этом мире и его жестоком отношении к самому себе, ко всему окружающему: «забиты верные животные конь, корова, собака (…) в ладони нож отточенный на цементе колодца топор» («Псалом в сочельник»).

По признанию Новака, его творчество многим обязано Библии, «Одиссее» и особенно Я. Кохановскому, стихи которого пелись как народные песни. Близка Новаку и поэзия С. Есенина, переводы из которой он опубликовал в двух томах в 1975 г.

Больше десяти поэтических книг издал в эти годы Е. Харасимович. Они очень разнообразны – от миниатюр до больших поэм, от фольклорно-сказочных бытовых и пейзажных зарисовок до аналитического осмысления эпизодов польской истории, от рифмованных стихов до верлибра. В его стихах часто появляется образ дома (сборник «Знаки над домом», 1971, и др.), имеющий несколько значений. Это и место рождения и детства (родное Прикарпатье), и выстраиваемый дом собственной поэзии, и метафора национальной, исторической, культурной родословной польского народа.

До середины 70-х гг. (сборники «Бар на прудах», 1972; «Травник или Стихи для всех», 1972; «Польская веранда», 1973) в широкий тематический круг поэзии Харасимовича входят многие явления природы и культуры, региональные карпатские и «столичные» краковские традиции – то, что определяло направленность и предшествующего его творчества.

Подпоясавшись лесомеду лениво в телеге летмоя мода рубаха небараспахнутая просторнона дожди и морозы

Начиная с тома «Времена барокко» (1975) Харасимович углубляется в польскую историю (книги «Охота с соколом», 1977, «Чуднов», 1979, и др.), останавливаясь на тех ее моментах, которые свидетельствуют о силе польского духа и оружия. Об этом говорит, например, само название сборника «Чуднов»: под Чудновом на Украине в 1660 г. польское войско нанесло поражение московской армии В. Шереметева.

В сборниках стихов С. Гроховяка «Охота на тетеревов» (1972) и «Бильярд» (1975) экспрессивность антиэстетическои программы («турпизм») его предшествующей поэзии уступает место поискам гармонии в природе и человеке, реабилитации возвышенности и пафосности лирики.

Большую популярность среди молодежи в конце 70-х гг. и особенно после самоубийства в 1979 г. получило творчество Э. Стахуры. Стахура писал стихи, прозу, песни («Песенки», 1973), которые сам пел под гитару, переводил испанских и французских поэтов. Он стал для молодежи притягательным примером бунта против общества. «Подлинный хиппи в стране реального социализма»{159}, по выражению Я. Блоньского, Стахура вел бродячий образ жизни, много странствовал по Польше, часто без гроша за душой, побывал также в Мексике, во Франции и других странах. В странничестве Стахура искал свободу. Он восхищался всем сущим – людьми, природой, «дорогой» и одновременно остро ощущал трагичность жизни. В 70-е гг. Стахура опубликовал несколько книг лирической прозы – «Топориада, или Зима лесных людей» (1971), «Всё является поэзией. Повесть-река» (1975), лирические монологи «Ся» (1977), предсмертную поэму «Письмо к оставшимся» (1979).

«Всё является поэзией», – заявлял Стахура и оставался поэтом в своей прозе. В его произведениях переполняющее рассказчика чувство единения с людьми, желание им добра, восхищение природой часто не умещаются в рамках обычного повествования и выплескиваются в непосредственных лирических обращениях к читателю. «Кристально чистая лирическая струя»{160} определяет движение романа «Топориада, или Зима лесных людей». Его герой – молодой человек, приехавший в глухой лесной угол подзаработать на рубке леса, чтобы затем вернуться к своей любимой. Его отношение к жизни философско-поэтическое: весь окружающий мир – природы, вещей и людей – вызывает в нем искреннее лирическое волнение. Все вокруг необычайно важно и «замечательно» – люди, лес и неудержимый поток времени, интенсивно воспринимаемый героем: «Прошли три дня. Три с половиной. Замечательный Четверг, замечательная Пятница, замечательная Суббота и половина замечательного Воскресенья». «Топориада» – это и песнь о любви героя к женщине, которая занимает в его лирическом монологе главное место и которой он дал поэтическое имя Ветка Яблони.