Роман Пересветов - Тайны выцветших строк

Как и дела всякого другого приказа, они состояли из «входящих» и «исходящих». Самыми интересными были последние, так как именно они давали наиболее полное представление о деятельности таинственного учреждения. Их сохранилось меньше, чем «входящих», и они часто оказывались не подлинниками, а черновиками. Но как раз это и было ценно. Составленные подьячими и дьяками черновики обычно показывались Алексею Михайловичу. Он вносил в них поправки и замечания, после чего указ или грамота переписывались начисто и отсылались по назначению. Только по черновикам и можно было определить, какие замечания и вставки делал царь. При переписке документов набело они исчезали. Но самой важной находкой была отлично сохранившаяся рукопись так называемой «черной» книги. Черной — не по внешнему виду; она была в кожаном переплете, на котором было вытиснено: «Книга переписная Приказу тайных дел всяким делам, черная» — то есть черновая. Именно в эту книгу подьячие Тайного приказа в течение нескольких лет после его упразднения вписывали все числившиеся за ним дела. Пусть многие из этих дел потом не нашлись, истлели — от них остался след в этой сводной описи. Она не только напоминала о давно исчезнувших и никому не известных тайных делах, но вкратце рассказывала и их содержание. Велико значение этих записей для характеристики деятельности загадочного приказа и его бессменного начальника.

«В государев е имени»

Что же представлял собой управляемый самим царем Приказ тайных дел?

На этот вопрос ученые давали разноречивые ответы, в зависимости от того, какие документы из секретной переписки приказа попадали им в руки. Одни считали этот приказ чем-то вроде русской инквизиции — тайного судилища и даже застенка, в котором втихомолку производились расправы с неугодными царю людьми; другие — «зародышем тайной полиции»; третьи — органом секретного надзора и управления, с помощью которого царь собирал нужные ему сведения, наблюдал за деятельностью всех остальных приказов и, помимо них, проводил в жизнь свои распоряжения. Этот взгляд опирался, между прочим, на свидетельство одного из современников его царствования, хорошо знакомого с дворцовыми порядками и тайнами, подьячего Посольского приказа Григория Котошихина. Прельстившись иностранным золотом, Котошихин сбежал за границу и принялся разоблачать царские секреты. О Приказе тайных дел он сообщал, что в нем «сидит дьяк да подьячих с десять человек и ведают они и делают дела всякие царские, тайные и явные, а в тот приказ бояре и думные люди не ходят и дел не ведают, кроме самого царя, а посылаются того приказу подьячие с послами в государства и на посольские съезды и в войну с воеводами… И те подьячие над послы и над воеводы подсматривают и царю приехав сказывают. А устроен тот приказ при нынешнем царе для того, чтобы его царская мысль и дела исполнялись все по его хотению, а бояре б и думные люди о том ни о чем не ведали».

Подлинные документы описи Тайного приказа, найденные через полтораста лет после того, как были написаны эти строки, в общем подтвердили эту характеристику. Но они дополнили и расширили представление о Приказе тайных дел также и новыми существенными подробностями, о которых обыкновенный подьячий, каким был Котошихин, при всей его осведомленности не мог знать. К тому же он служил в другом приказе — в Посольском.

В старых, написанных еще в дооктябрьские годы учебниках, царя Алексея Михайловича часто называли «тишайшим» государем. Документы созданного им Приказа тайных дел говорят, однако, о том, что под кроткой личиной царя скрывалась далеко не голубиная натура. Когда царь испытывал к кому-нибудь личную неприязнь, он не считался с утвержденными им же самим законами. В минуты гнева (а такие минуты бывали часто: Алексей Михайлович отличался вспыльчивостью) он был способен на любое коварство и жестокость.

«Черная» книга и продолжающая ее так называемая «зотовская опись» бумаг Тайного приказа говорят о том, что Алексея Михайловича из всех его, предшественников особенно интересовала личность Ивана Грозного. В Приказе тайных дел хранилось немало документов, напоминавших об усилиях Ивана Грозного укрепить самодержавную власть. Этой же цели, как видно из той же «черной» книги, служили и многие действия Алексея Михайловича. Созданием своего особого Приказа тайных дел не подражал ли он Ивану Грозному, основавшему при введении опричнины «особый двор государев»?

Сделавшись царем в шестнадцать лет, Алексей Михайлович, как известно, вскоре подпал под влияние своего воспитателя, властного и честолюбивого боярина Бориса Ивановича Морозова и корыстного отца своей первой жены Ильи Даниловича Милославского. О них шла худая молва в народе. Вызванное злоупотреблениями этих бояр и рядом других причин восстание послужило первым предостережением молодому царю. Но он не решился совсем отстранить ненавистных народу бояр и только временно удалил их. В то же время он приблизил к себе «худородных любимцев» из числа молодых подьячих Приказа Большого дворца,[19] служивших в его личной канцелярии. Тайно от бояр он начал давать им ответственные и секретные поручения. Именно эта канцелярия и была постепенно преобразована в Приказ тайных дел. Это произошло во время польского похода, когда царь, отлучившись из Москвы, почувствовал себя уже достаточно самостоятельным. Через вновь созданный приказ он тайно сносился с оставшимися в Москве преданными ему людьми, вроде боярина Матвеева, думного дворянина Ордина-Нащокина и других. Еще в январе 1655 года, до оформления Приказа тайных дел, он послал своему ближайшему советнику боярину Артамону Матвееву тайнописную азбуку с просьбой «держать скрытно для тайных дел».

Многие распоряжения, исходившие из Приказа тайных дел, не дошли до нашего времени, потому что Алексей Михайлович или его ближайший помощник — дьяк «в государеве имени» — предпочитали отдавать их устно и не так уж часто пользовались специальной азбукой и вообще пером. Если же тайный указ облекался в письменную форму, то его имел право читать только тот, кому он был адресован. Прочтя грамоту, полученную из Тайного приказа, адресат тут же должен был вернуть ее посланцу. А если адресат не оказывался дома, посланец обязан был принести ее обратно нераспечатанной.

«Прочетчи, пришли назад с тем же, запечатав сей лист», — писал царь боярину и воеводе князю Григорию Ромодановскому.

Выполнив секретное поручение, подьячие Приказа тайных дел должны были немедленно доносить об этом лично царю. Но если донесение делалось в письменной форме, они не смели излагать в нем сущность данного им поручения, а должны были писать так: «Что, по твоему, великого государя, указу задано мне, холопу твоему, учинить, и то, государь, учинено ж». Расходы, произведенные Приказом тайных дел, часто оформлялись так, что нельзя было узнать, на какие цели истрачены деньги. «Выдать такую-то сумму такому-то подьячему», — приказывал царь.

Для работы в Приказе тайных дел отбирались только наиболее проверенные и способные, хорошо грамотные и сообразительные подьячие из других приказов. Некоторые из них проходили даже специальную школу обучения, созданную при Спасском монастыре. В ней учился, например, подьячий Семен Медведев, постригшийся впоследствии в монахи под именем Сильвестра и прославившийся своими сочинениями.

Когда нужно было доставить особенно важное, секретное письмо иностранному правителю, собственному послу или воеводе, царь посылал его не с обычным гонцом, а с одним из подьячих Приказа тайных дел. Но ему давались при этом еще и другие задания: разузнать стороной о чем-нибудь, интересующем лично царя, собрать сведения о настроении населения в тех местах, где ему придется проезжать, поговорить наедине с тамошними воеводами по вопросам, перечисленным в особом, составленном лично царем тайном наказе. Часто подьячим рекомендовалось даже скрывать, где они служат, и выдавать себя за каких-нибудь других лиц.

Выполнявшие сложные и щекотливые поручения подьячие Приказа тайных дел оплачивались выше служащих других приказов. Они кормились во дворце и получали значительные суммы на дорожные и всякие иные расходы. На пошивку парадной одежды им выдавалось даже вдвое больше, чем, например, подьячим Приказа Большого дворца. В дворцовых расходных книгах часто упоминаются их фамилии. К большим праздникам они щедро награждались денежными подарками и съестными припасами. Наиболее старательным на дом посылались целые мясные туши.

Служба в этом особом приказе и усердие при выполнении личных поручений царя способствовали успешному продвижению по служебной лестнице. Подьячие Тайного приказа назначались дьяками в другие приказы, а дьяки становились думными дьяками, но и тогда продолжали вершить те же дела.