Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

образом в лексике языка. Что же касается развития таких форм, как суждение и умозаключение, то более наглядно их развитие проявляется в синтаксисе. Для языков древних эпох, по-видимому, был характерен известный атомизм в выражении суждений. Древней человеческой речи, по-видимому, было совершенно чуждо такое явление, которое носит название гипотаксиса. Она состояла главным образом из простых, формально ничем не связанных предложений. Если между такими предложениями и наличествовала смысловая связь, то она выражалась чисто логически при сохранении способа простого примыкания. Этим, например, объясняется относительно позднее появление в языках союзов и относительных местоимений. Развитие мышления требовало более четкого языкового выражения логических связей между отдельными суждениями, создается целая система связующих средств, появляются системы сложных предложений и их аналогов, усложняется выражение второстепенных членов предложения за счет развития систем различных определений и т.д. Эти процессы имеют характер более выдержанных линий и проявляются во всех языках без исключения, в особенности в языках, имеющих письменность.

А.В. Десницкая.

ОБ ИСТОРИЧЕСКОМ СОДЕРЖАНИИ ПОНЯТИЯ «ДИАЛЕКТ»

1

Тема «язык и диалект» уже давно заняла одно из центральных мест в проблематике советского языкознания. Особенное внимание привлекают ее аспекты, связанные с историческим процессом образования национальных языков и соответственно с ролью территориальных диалектов в этом процессе. Направление исследований, начало которым было положено еще работами 30-х годов[582], определяется ленинским учением о нациях, в образовании и развитии которых языку принадлежит значение одного из существенных факторов.

Известное высказывание В.И. Ленина о языке и нации содержит основные теоретические предпосылки для разработки проблемы социальных функций языка в процессе развития человеческого общества.

«Во всем мире эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями. Экономическая основа этих движений состоит в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе. Язык есть важнейшее средство человеческого общения; единство языка и беспрепятственное развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму, торгового оборота, свободной и широкой группировки населения по всем отдельным классам, наконец – условие тесной связи рынка со всяким и каждым хозяином или хозяйчиком, продавцом и покупателем»[583].

В этой формулировке подчеркнуты историческая необходимость развития языка нации в направлении к единству, историческая необходимость устранения всяких препятствий на пути развития его функций важнейшего средства общения населения, консолидирующегося в нацию, историческая необходимость его закрепления в литературе в качестве национального культурного достояния и мощного фактора дальнейшего культурного прогресса. Таким образом, процесс расширения социальных функций языка получает характер универсальной исторической закономерности для определенного этапа общественного развития. Движение языка по пути к единству выражается в создании системы норм, приобретающей значимость для нации в целом. Литературная обработка и обогащение выразительных средств поднимают язык на качественно более высокую ступень, делают его более совершенным орудием общения и создания новых культурных ценностей.

Соответственно этому отсутствие единства, отсутствие твердых норм, закрепленных в литературе и имеющих характер всеобщности, иначе говоря вариантность – это те качества языка, которые подлежат преодолению в процессе формирования языка нации. Эти качества, унаследованные языком от предшествующих эпох общественного развития, связаны с существованием диалектных различий. Для капиталистической эпохи диалектная обособленность речи, как пережиток прошлого, является одним из признаков местной замкнутости, ограниченности и культурной отсталости, характерных для деревни докапиталистического периода.

Говоря об экономических укладах старой России, В.И. Ленин подчеркивает:

«докапиталистическая деревня представляла из себя (с экономической стороны) сеть мелких местных рынков, связывающих крохотные группы мелких производителей, раздробленных и своим обособленным хозяйничаньем, и массой средневековых перегородок между ними, и остатками средневековой зависимости»[584].

И далее:

«Стоит только представить себе ту поразительную раздробленность мелких производителей, которая была неизбежным следствием патриархального земледелия, чтобы убедиться в прогрессивности капитализма, который разрушает в самом основании старинные формы хозяйства и жизни с их вековой неподвижностью и рутиной, разрушает оседлость застывших в своих средневековых перегородках крестьян и создает новые общественные классы, по необходимости стремящиеся к связи, к объединению, к активному участию во всей экономической (и не одной экономической) жизни государства и всего мира»[585].

Атрибутом обособленности и раздробленности мелких производителей, неподвижности и рутины жизненного уклада старой докапиталистической деревни и связанных с нею мелких центров торговли и ремесленного производства была на протяжении столетий языковая обособленность, выражавшаяся в образовании и более или менее устойчивом сохранении местных диалектных отличий. Однако с течением времени языковые отношения, имевшие в донациональный период характер всеобщности и закономерности, становятся пережиточными, так как ведущую роль приобретает процесс языковой консолидации в рамках слагающейся нации. В новых общественных условиях социальная сфера применения диалектов значительно суживается. С точки зрения прогрессивных тенденций развития языка, как средства национального общения, пользование диалектом в капиталистическом обществе может расцениваться как признак отсталости, ограниченности, обусловленных социальным неравенством. Именно в этом смысле, т.е. в качестве символа отсталости и бесправия низших слоев общества в условиях классовой эксплуатации, упоминает о диалекте К. Маркс, жестоко высмеивая мелкобуржуазную «немецкую идеологию» Макса Штирнера:

«Не говоря уже о множестве вещей, например о диалекте, золотушности, геморрое, нищете, одноногости, вынужденном философствовании, которые навязаны ему разделением труда и т.д. и т.д., не говоря о том, что от него нисколько не зависит, „приемлет“ ли он эти вещи или нет, он вынужден, – даже если мы на мгновение примем его предпосылки, – выбирать все же всегда только между определенными вещами, входящими в круг его жизни и отнюдь не созданными его особенностью. Например, в качестве ирландского крестьянина он может только выбирать, есть ли ему картофель или умереть с голоду, да и в этом выборе он не всегда свободен»[586].

Упоминание о диалекте в приведенном контексте, при всем его лаконизме, свидетельствует о совершенно определенной оценке социальной значимости диалектной обособленности речи. При таком подходе диалект, по-видимому, не может рассматриваться как составная часть национального языка. Для К. Маркса он стоял в одном ряду с другими проявлениями отсталости и ограниченности общественного развития Германии в середине прошлого века.

По удачному определению Ф.П. Филина, территориальные диалекты превращаются в процессе становления нации в «диалекты территориально-социальные»[587].

2

Понятие «диалект» наполняется историческим содержанием в зависимости от конкретных социально-исторических условий образования и устойчивости существования этой лингвистической единицы. Возникновение диалектного обособления наблюдается в различные исторические эпохи, в непосредственной зависимости от многообразных факторов экстралингвистического характера. Оно может